карфагенян пропала. Часть их после битвы при Каннах считала, что выиграла войну, и предавалась отдыху и развлечениям, а потому «обессилела под влиянием роскоши и богатства», и даже те, кто был равнодушен к порокам, все равно устали от безделья, не имея возможности вновь почувствовать сладость убийства в бою.

Когда же силы римлян окрепли, воскресла и их всегдашняя дерзость. Теперь им было не по пути с Медлителем, пришло время великих деяний. Пробил час юного Публия Корнелия Сципиона.

Он был вождем уже второго поколения римлян, продолжавшего эту страшную войну с Ганнибалом. Его отец и дядя пали в сражениях с ним. И вот в 211 г. до н. э. Сенат назначил Сципиона, которому, как писал Тит Ливий, едва минуло 24 года, командующим армией, находившейся в Испании.

Пока страшная голова карфагенского чудовища (армия Ганнибала) все еще силилась проглотить Римскую республику, армия Сципиона, зайдя врагу в тыл, методично кромсала его тулово. Публий Корнелий, несмотря на молодость, выигрывал одно сражение за другим.

Чудовище чахло. Даже отпавшие от Рима области Южной Италии не хотели питать его – не оказывали почти никакой военной поддержки Ганнибалу. Ему оставалось лишь ждать помощи из родного «логова» – Карфагена, но и там медлили с ней, больше боясь того, что Ганнибал в случае победы усилит свое влияние в Карфагене и станет его единовластным правителем, чем того, что он проиграет и римляне нападут на африканские владения карфагенян. Власти города не верили в это и хладнокровно предавали своего лучшего полководца, обрекая его на поражения и смерть.

Современные историки, изучая дошедшие до нас разрозненные свидетельства и археологические находки, убеждаются, что Ганнибал проиграл Вторую Пуническую войну прежде всего из-за плохого снабжения его войск. Логистика победила стратегию.

Не дождался Ганнибал и восстания италиков. Сказалось «тесное этническое и культурное родство италиков с Римом», пишет немецкий историк Вольфганг Блёзел, автор книги «Die Römische Republik» – «Римская республика» (2015).

Все дело в том, что Рим покорил Италию, но не поработил ее, не превратил население покоренных территорий в рабов. Жители италийских областей во многом сохранили свои привилегии и порядки. Их элиты, как правило, не пострадали от присоединения к Риму. Поэтому войсковые части, созданные из италиков, оставались верными союзниками римлян, сколько бы Ганнибал ни клялся, что дарует им свободу. Даже чудовищу, убившему многие десятки тысяч римлян, было не по силам разорвать эти узы, связавшие Рим и италиков.

Поэтому военное превосходство римлян над карфагенянами, несмотря на отдельные поражения, было по-прежнему очень велико. Это касалось и «численности солдат, и размеров флота, и вообще экономических ресурсов», отмечает Блёзел. По его оценке, римляне все еще могли собрать тогда армию в 600 тысяч человек.

Наконец, видя, что действительность перечеркнула его планы, Ганнибал решился на отчаянный поступок. В 211 г. до н. э., через пять лет после битвы, вроде бы решившей исход войны, он повел войска на Рим. Вот тогда-то и прозвучал отчаянный клич «Hannibal ad portas!» – «Ганнибал у ворот!».

Но теперь римлянам, получившим пятилетнюю передышку от «Главного Медлителя» этой войны, Ганнибала Суперкунктатора, был уже не страшен этот марш-бросок карфагенян. Взять хорошо укрепленный город штурмом они не могли, а к долгой осаде не были готовы. Если бы армия Ганнибала попыталась взять Рим измором, то, вероятнее всего, сами карфагеняне вскоре стали бы изнывать от голода, как и галлы во главе с Бренном почти за два века до них. Кроме того, Ганнибал опасался, что, если он примется осаждать Рим, не покорившиеся ему италики рано или поздно нападут на карфагенян с тыла, и тогда те окажутся «между молотом и наковальней».

Ганнибал предложил римлянам переговорить о мире. Однако Сенат отказался от любой сделки с захватчиками, хотя над Римом по-прежнему нависала смертельная опасность. Римляне были согласны лишь на то, чтобы продолжать войну до победного конца. У них, как мало у кого в мировой истории, было развито чувство патриотизма. Никто из них не мог и помыслить о постыдном мире, о бесславной капитуляции перед врагом. Их тогдашняя решимость, их готовность пойти на любые лишения стали залогом будущей мощи Рима. Эта невероятная римская воля со временем претворилась во власть – власть над всем миром.

В том же 211 г. до н. э. римляне отвоевали лежавший к югу от столицы город Капую, ранее захваченный карфагенянами. (К слову, Ганнибал и затеял свой поход на Рим, чтобы заставить римлян отвести войска от Капуи.)

Как быстро повернулось колесо Фортуны! Теперь уже не победа Ганнибала казалась неминуемой, а его поражение – необратимым.

Через два года карфагенянам был нанесен сильнейший удар в Испании. Римские войска при поддержке флота захватили Новый Карфаген. Прошло еще три года, и почти весь Пиренейский полуостров перешел под власть Сципиона. Остатки карфагенской армии переправились в Италию.

К тому времени положение Ганнибала выглядело безнадежным. Всего десять лет назад, после сказочной победы при Каннах, он был уверен, что вот-вот окружит Рим, что римлянам не вырваться из его цепкой хватки. Но теперь он сам был окружен и уже не знал, как бежать из ненавистной Италии. Союзники Ганнибала тоже прекрасно понимали, к чему клонится дело. Самый важный из них, нумидийский царь Массинисса, обошелся с Ганнибалом как с человеком обреченным: без раздумий предал его.

Нумидийцы составляли основу кавалерии Ганнибала. Лишившись их, он был обречен на поражение. Сознавая, что дальнейшая война на Апеннинском полуострове невозможна, Ганнибал в 203 г. до н. э. с остатками армии вернулся в Африку.

Не оценив римского менталитета, писал немецкий историк Якоб Зайберт, автор книги «Hannibal» (1993), Ганнибал не понял, что его противник «обладал огромной выдержкой и не собирался капитулировать».

Когда же карфагенянин бежал на родину, словно гонимый зверь, в погоню за ним устремились обидчики – римляне.

В октябре 202 г. до н. э. в пяти днях пути от Карфагена, близ города Зама, состоялась решающая битва. Ганнибал проиграл. Некогда стоявший у ворот Рима полководец теперь уже не мог защитить родную столицу.

По словам Аппиана, на поле боя остались 20 тысяч карфагенян (Полибий говорил о 10 тысячах погибших), и не меньше 15 тысяч попали в плен. Римляне потеряли полторы тысячи человек убитыми (впрочем, историки считают эту цифру преуменьшенной).

По условиям мирного договора карфагеняне должны были уничтожить почти весь флот. В одной лишь гавани Карфагена были сожжены сотни кораблей. Кроме того, Карфаген потерял все свои владения за пределами Северной Африки. Его властям пришлось признать независимость Нумидии, царем которой стал коварный изменник Массинисса. Им запрещалось вести войны без разрешения римлян. Следовало также выплатить Риму огромную контрибуцию в