– Здравствуйте, Елена Алексеевна, – поприветствовал женщину Родин, заглянув через приоткрытую дверь.

– Угу, – кивнула она, безотрывно продолжая работу. – А что, уже восемь?

– Без малого.

– Черт, опять ничего не успеваю. Столько этой писанины. Да еще на этом долбаном компьютере. Вот раньше от руки да в журнал, все было проще. А ту-ут… темный лес. До сих пор не могу нормально освоить. Ой, ладно, блин, завтра закончу, – пробормотала она и, отключив умную машину, стала собираться домой.

Михаил же сложил в тумбочку своего стола пакет с бутербродами и плюшкой, упакованные заботливой рукой Марины, сел и стал разгадывать сканворд. Через пару минут вышла кладовщица и, заперев на ключ свою каморку без окон, подошла к нему.

– Всегда удивляюсь вам, сторожам, какую силу воли надо иметь, чтоб вот так высидеть целую ночь! Тут ведь даже телевизора нет, – посочувствовала она, застегивая пальто.

– А что, это идея. Вот с первой зарплаты и куплю, – улыбнулся Михаил.

– Да что ты, умный какой! А то никто бы не догадался, – ласково подтрунивая над ним, засмеялась женщина. – Тут же ничего не ловит. Стены как в бункере, антенны нет. Даже окон нет нигде.

– Ну, это же не Дворец съездов. Какие тут могут быть окна? Это бы только усложнило мою задачу. А про телевизор я пошутил.

– Ишь, шутник! Ну, пока. Счастливо оставаться.

Михаил, заперев за ней дверь, проделанную в больших воротах, через которые днем проезжали грузовики, остался один и решил еще раз пройтись по складу. Но уже более внимательно изучить то, что было ему положено охранять. Просто по сложившейся с армейских времен привычке. Подойдя к горе ящиков, сложенных друг на друге, он открыл один из них. Там, как и было подписано обычным мелом «лопаты», лежали именно они. Правда, штыки лопат, так было бы точнее с точки зрения бывшего прапорщика.

Затем он перешел к следующему штабелю. Снова открыл. Порядок. Грабли так грабли. Дальше – строительные мастерки. Еще, продвигаясь вдоль стены, обнаружил кирки, скобы, уголки и прочую мелочь. Каждая пирамида ящиков начиналась простой меловой надписью, гласящей о содержимом. Может быть, и удобно, но очень допотопно. А в целом порядок. Почти как когда-то на армейском складе КЭС.

Пройдя до самого конца здания, Михаил открыл очередной ящик с надписью «проволока стальная». Скрученные бухты довольно толстой проволоки лежали, перестеленные между собой просаленной, почти истлевшей бумагой. «Странное хранение проволоки, – подумал Родин, беря одну из бухт. – Да и легковат этот моток для стали», – как бы взвешивая на руке, прикинул он и, положив обратно, закрыл крышку.

Здесь было очень плохое освещение, лишь по одной лампочке на каждые пятьдесят метров под высоченным потолком. Но он все-таки разглядел еще одну надпись на крышке. Даже не надпись. Штамп. «Уральский металлургический завод, 1976 г.». «Так вот почему бумага такая старая, – понял Родин и снова открыл ящик. Нет, на сталь это не похоже», – еще раз взвесил он на руке свернутую кольцами проволоку и, достав из кармана спецовки выданный ему фонарик, направил луч яркого света на бухту. Да, не сталь. Но что? Очень похоже на титан. Эх, проверить бы.

Не поленившись, Михаил сходил туда, где хранились зубила. Взял одно. Затем подошел к ящикам с молотками. Где что находится, он уже знал наизусть благодаря своей прекрасной памяти. При помощи этих незатейливых предметов он отрубил небольшой кусочек проволоки и положил в нагрудный карман.

М‑да, судя по прочности материала, это действительно может быть титан. Ничего себе ошибочка. Разница по цене в десятки раз больше, рассуждал он про себя, продолжая между тем осматривать склад. Теперь ему на глаза попались еще такие же ящики с той же маркировкой от семьдесят шестого года. Там он обнаружил надпись все тем же мелом «кровельное железо». Так же перестеленные между собой бумагой, там находились металлические листы. Примерно восемьдесят на сто тридцать сантиметров. Только и они никак, по умозаключению Родина, не могли быть обычным железом. Легкие, прочные, светлее того, чем кроют крыши. Михаил прекрасно знал, что вот такие титановые пластины применяются в ракето– и самолетостроении, где требуется высокая прочность и малый вес. Но, может быть, он ошибается? Мало ли какие сейчас существуют сплавы, и это просто определили в старую тару. Он-то вообще давно выпал из социума. Даже компьютером умеет пользоваться не лучше Елены Алексеевны. «Поинтересоваться, что ли, у нее, что в этих ящиках? – подумал он, но тут же оставил эту идею. – Лучше сам пока разберусь. А то еще скажут, что сую нос не в свои дела. Да так, собственно, и есть. Склад-то не мой, господина Андреева. Пусть у него голова болит за свое имущество. Нет, проверить я, конечно, проверю, что это за металл такой, который еле-еле зубилом отколол. И то от проволоки. А уж лист-то… Без болгарки не обойтись. Иначе не возьмешь».

Порыскал еще по складу, но больше ничего интересного не нашел. Все соответствовало надписям. Когда решил попить чаю, было уже шесть утра. Вот так незаметно и пролетело время сегодняшней ночью.

Утром, дождавшись прихода работников склада, Михаил сдал вахту и беспрепятственно вышел через проходную, пронеся в нагрудном кармашке кусочек проволоки неизвестного сплава. Отойдя на приличное расстояние от базы, Родин незамедлительно набрал на мобильном номер телефона одного из бывших школьных друзей Паши Сольникова. Тот всегда имел пятерки по химии, а в последствии стал работать в НИИ «Химик», который до сих пор держался на плаву.

– Алло, – услышал он в трубке сонный голос бывшего одноклассника.

– Привет, Павел. Разбудил?

– Кто это?

– Не поверишь. Миша-футляр.

– Ба, Родин? Какими судьбами? – искренне удивился Сольников.

– Нужда приперла, – неуместно пошутил Михаил, уловив в трубке тягостный вздох. – Да нет, не по деньгам. Я завязал. На работу вот устроился, – поспешил он исправить положение, вспомнив, что год назад занял у Паши стольник по случаю встречи, да так и не отдал. – Мне по твоему профилю совет один нужен. Мы можем встретиться? Заодно и долг отдам, – пообещал он, прикидывая в уме, где взять этот несчастный стольник. Он и так уже три недели жил за счет Марины, как последний альфонс, обещая все возместить за счет зарплаты.

– Ну, давай вечером подгребай к институту. Я до шести.

– О’кей. Буду. Спасибо.

Михаил, хоть и жил теперь у Марины по ее же настоянию, отправился в свою коммуналку. Василич уже проснулся и, кряхтя, вышел в коридор:

– О, явился, свет ясный. Совсем сюда дорогу позабыл. Коль тут жить не собираешься, пусти квартиранта какого. Все ж деньги капать будут. Да и мне за пивом побегает.

– Я тоже рад тебя видеть, Василич, – так же своеобразно поприветствовал старика Михаил. – Вот, кстати, о деньгах, одолжи стольничек на недельку. У меня зарплата будет, все верну. До зарезу надо.

– Похмелиться мы и в складчину могем, зачем же так сразу – все.