– Кстати, вы обратили внимание, на чем лежало тело убитой?

– На бревнах. Наверное, чтобы нагнать побольше жути.

– Нет, тут не в жути дело. Преступники вкладывают в это особый смысл.

– Ну, смысл, конечно, есть, – проговорил Старик. – Только пока не ясно какой.

– Фразу Джефферсона о Дереве свободы, этот череп, кости и корону, да и бревна тоже – все надо рассматривать в совокупности. Понимаете, бревна тут не просто так, за этим что-то стоит.

– Например, что?

– Когда приедем домой, я посмотрю. Но бревна тут роль играют, это точно.

* * *

Владение Гарвуда располагалось на берегу реки Потомак неподалеку от дома-музея Джорджа Вашингтона. Скромная усадьба Бишопс-гейт прежде принадлежала англиканской церкви, еще со времен Войны за независимость, а затем перешла в собственность Военно-морского ведомства США. За заслуги перед отечеством Гарвуду указом президента эта усадьба была передана в аренду сроком на девяносто девять лет. С платой один доллар в год. От него лишь требовалось ничего в доме не менять. Не перестраивать и не реставрировать, поскольку здание имеет историческую ценность.

Где бы ни жил Гарвуд прежде, он нигде не чувствовал себя по-настоящему дома, пока не поселился в Бишопс-Гейт. Здесь все было именно так, как ему требовалось. Как просила душа. А тут еще однажды на чердаке он наткнулся на неведомо как попавшую туда красивую резную деревяшку с вырезанным девизом англиканских миссионеров: Transiens adiuvanos. Что в переводе с латыни означало: «Отправляюсь за море помогать ближним». Эта штука ему так понравилась, что он повесил ее в прихожей.

Войдя в дом, он попросил Старика поискать в холодильнике еду, а сам побежал в кабинет рыться на книжных полках. У него была огромная библиотека, книги расставлены аккуратно, все авторы по алфавиту. Жаль, что предметный каталог отсутствовал.

Американская история была у него в особом почете, где он выделял период Войны за независимость. Гарвуд полюбил читать о тех временах еще в юности, и в колледже выбрал третьим профилирующим предметом американскую историю.

То, что его интересовало, он нашел за несколько минут. Взял нужные книги и отправился с ними на кухню.

Старик обнаружил в его закромах только рыбные консервы, хрустящие хлебцы и пиво. Гарвуд положил книги на стол и достал бокалы.

– Что это ты принес? – спросил Старик.

– Книги по истории, – ответил Гарвуд, открывая бутылку.

– Зачем тебе книги, когда есть Интернет?

Гарвуд усмехнулся:

– Напрасно вы думаете, что в Сети есть все. Никакой Интернет книгу не заменит.

Он взял лежащую сверху книгу, полистал, отложил в сторону и взял следующую. Здесь быстро нашел нужную страницу.

– Дайте, пожалуйста, фотографию таблички на шее Клэр Маркорт, – попросил он, не отрывая глаз от книги.

Старик достал из папки фотографию и протянул Гарвуду:

– Вот.

– Спасибо. – Гарвуд положил фотографию рядом с иллюстрацией в книге. Затем повернул к Старику.

– Так это почти одно и то же, – сказал тот.

– Верно, – согласился Гарвуд. – Кроме слов внизу: «Смерть тиранам».

– А разве цитаты из Джефферсона не достаточно?

– Вот именно.

Старик задумался:

– Досадно, что я не вспомнил, когда мы были в Федеральном резерве, эту корону над черепом с костями. А должен был.

Гарвуд его понимал. Старик был ходячей энциклопедией почти по всем отраслям знаний. Редко случалось, чтобы Гарвуд что-то знал, чего не знал Старик. И надо сказать, что между ними сложились особые отношения. Как у отца с сыном. Родной отец Гарвуда умер, когда тот учился в колледже. Он служил в морском спецназе и хотел, чтобы сын пошел по его стопам. Поэтому был против его занятий спортом. А Скотт Гарвуд к тому времени стал уже почти профессионалом, членом сборной США по горным лыжам.

Отец был упрям, но сын ему не уступал и не оставил своих занятий. Они поссорились, перестали разговаривать. Мать тщетно пыталась наладить между ними мир. А затем пришло трагическое известие – отец погиб во время учений. И Гарвуд после этого бросил спорт, решив продолжить учебу. Его уговаривали тренеры, друзья-спортсмены, но он отказывался, не в силах побороть чувство вины.

Окончив с отличием университет, Гарвуд поступил на службу во флот, где в конце концов был принят в подразделение боевых пловцов «Морские котики». Сказать, что служба там была тяжелая, значило не сказать ничего. Но Гарвуд шел вперед стиснув зубы, думая об отце, о том, чтобы не подвести его память.

«Морские котики» делились на команды – первая, вторая и так далее до шестой, самой элитной, легендарной.

Отличная физическая подготовка и железная решимость выделяли его среди остальных, и вскоре он попал во вторую команду – «Полярные морские котики», где очень пригодился его опыт лыжника. Это уже было серьезным достижением, но Гарвуд не желал останавливаться и подал рапорт о переводе в команду номер шесть.

Его уже знали, но все равно попасть в эту команду было чрезвычайно трудно. Почти невозможно. Подобных подразделений в мире, возможно, вообще не существовало. Каждый его боец стоил десяти, а то и двадцати обычных спецназовцев. Желающие попасть туда проходили сложнейшие испытания, при этом инструкторы прилагали немалые усилия, чтобы отбить у желающих охоту. Но с Гарвудом это не прошло. Последнее испытание было устроено так, что его вообще невозможно было пройти, но тут стало ясно, что Гарвуд скорее умрет, чем отступит. И его приняли.

В этой команде среди прочего большое значение придавали знанию языков. У него обнаружились к этому способности и интерес. В результате Гарвуд довольно быстро освоил несколько языков, включая русский и арабский.

Вскоре талантливого бойца заметили кому следует в спецслужбах и перевели в группу «Антитеррор», входящую в охрану президента, где он прослужил до смены администрации. Затем группу распустили, а его и остальных уволили.

Старик, видимо, давно за ним следил, потому что почти сразу пригласил Гарвуда к себе в агентство, где поднял его квалификацию на совершенно новый уровень. Опытнейший агент ЦРУ, он научил Гарвуда всему, что знал. А знал Старик немало. Потом Гарвуд прошел подготовку в стрельбе, боевых единоборствах, следственном деле, шпионаже и многом другом. В результате он стал самым ценным специалистом в агентстве, где к моменту описываемых событий проработал уже больше двух лет. И все равно чувствовал, что до Старика ему еще очень далеко.

– Итак, давай выкладывай, что ты там накопал, – спросил Старик.

Гарвуд улыбнулся:

– Что?

– Вот радуюсь, что все же обошел вас. Знаете, что такое закон о гербовом сборе? – Он посмотрел на Старика. – Нет? Я так и думал.

– Закон о гербовом сборе, – начал Гарвуд, – устанавливал налог на любую бумажку, напечатанную в североамериканских колониях: газеты, патенты, юридические документы, даже игральные карты. Британцы объясняли, что деньги нужны на содержание многочисленных войск, защищающих колонии. Самим колонистам, разумеется, не нравилось, что с них дерут три шкуры.