– Представь себе, я Нафи Назири тоже знаю неплохо.

– Если так, то ты должен понимать, что он не стал бы просто показывать мне издалека пустую папку.

– А черт его знает, что у них на уме, у этих арабов.

– Они сильно сейчас опасаются, что следующей страной, где мы устроим «весну», будет Иордания. Давай им поможем, Фил. Ведь они наши союзники.

– Союзники, говоришь? Наверное, это так, но после евреев они больше всего ненавидят нас. Это тоже надо иметь в виду. – Деркин пожал плечами. – Я передам кому следует сообщение о якобы готовящихся у нас терактах. Что еще?

– А почему бы не выяснить, Фил, что задумала наша старая команда? Ведь для тебя это не так сложно.

– А что такого могли задумать эти придурки? Работают, наверное, по частным контрактам, охраняют кого-нибудь. И мне наплевать, что они там затеяли. Не стоит даже об этом и думать. Их из Управления выперли – туда им и дорога.

– Возможно, ты прав, Фил, и они действительно предоставляют услуги частным лицам, но почему бы тихонько за ними не последить, не собрать досье и не передать иорданцам?

Деркин смягчился, но его тон оставался по-прежнему покровительственным.

– Лидия, поверь, я хочу им помочь. Но речь идет о гражданах США. За ними нельзя просто так, без всяких оснований, устраивать слежку. Наш директор этого не любит.

– То есть ты отказываешься давать делу ход.

Он кивнул:

– Пока не могу. Извини.

– Ну что ж, и ты меня извини, – произнесла она, вставая с кресла и направляясь к двери.

– Передай Назири, что наши антитеррористические подразделения занимаются этим вопросом, – проговорил он ей вслед.

Она остановилась:

– А если у них ничего не получится?

– Тогда будем надеяться, что у Назири хватит здравого смысла раскрыть тебе свои тайны.

Лидия Райан, дойдя до двери, повернулась:

– Фил, почему меня не уволили вместе со всеми?

– А сама ты как думаешь?

Она пожала плечами:

– Я работала в группе, делала то же, что и остальные. Но меня почему-то оставили.

– Потому что, в отличие от них, ты вела себя умно. Не рисковала нарваться на неприятности. И мы знали, что ты преданный сотрудник. Начальство очень ценит твой ум и способности. Надеюсь, ты не позволишь Назири собой манипулировать.

«Фил Деркин говорит мне комплименты. Это что-то новое». Но вступать с ним в пререкания по этому поводу было бы непрофессионально.

– Спасибо, – пробормотала она.

– Не за что. Желаю успехов.

* * *

Как только за ней закрылась дверь, Деркин тут же набрал номер на телефоне спецсвязи. На том конце ответил мужской голос.

– У нас проблема, – произнес Фил Деркин без предисловий. – Серьезная.

Вашингтон,

округ Колумбия

Охранники в Федеральном резерве были такие же, как и во всех правительственных зданиях столицы. Люди в форме с оружием на поясном ремне стояли у входа и у контрольных пунктов внутри.

Гарвуда и Карлтона попросили пройти через специальное просвечивающее устройство, после чего они проследовали в шикарную приемную.

– Я забыл тебя предупредить, – сказал Старик, – чтобы ты не брал с собой оружие. Но вижу, ты сам догадался.

– А почему вы решили, что я его не взял? – спросил Гарвуд.

Старик подумал, что это шутка, и промолчал, направляясь к стойке ресепшн.

Гарвуда восхитило внутреннее убранство здания. Даже по вашингтонским стандартам оно производило впечатление. Мрамор, бронза, дорогие породы дерева, изящное стекло. Если архитекторы и дизайнеры ставили себе задачу создать храм Мамоны, то они своей цели достигли.

Переговорив со служащим, Карлтон подошел к Гарвуду:

– Ну как?

– Да, впечатляет. – Гарвуд улыбнулся. – Я был во многих федеральных учреждениях, но здесь что-то особенное.

– А это учреждение не федеральное.

– Как это?

– Представь себе, Федеральный резерв – неправительственная организация. На название не обращай внимания. Его придумали, чтобы красиво звучало.

– Надо же, а я думал…

– А вот и джентльмен, на встречу с которым мы пришли, – оборвал его Старик.

Джентльмену было под пятьдесят. Короткие, с проседью волосы, длинный нос, похожий на клюв. Элегантный серый костюм, красивый галстук, в нагрудном кармане белый платочек. Туфли с зеркальным блеском.

– Доброе утро, – произнес он, потягивая руку для пожатия. – Я Монро Льюис. – Пальцы у него были длинные и тонкие, как у пианиста, и говорил он приглушенным тоном с аристократическим выговором уроженца Новой Англии.

Гарвуд и Карлтон представились.

– Спасибо, что так быстро приехали. – Он посмотрел на Гарвуда: – Надеюсь, в нашем самолете вам было удобно?

Гарвуд улыбнулся:

– Более чем. Благодарю вас.

Приглядевшись, он заметил, что мистеру Льюису сделали подтяжку лица. Весьма качественную. Мужчины этим озабочены в гораздо меньшей степени, чем женщины, также и Гарвуд этого не одобрял, но у Монро Льюиса все выглядело вполне прилично.

Чуть поодаль стояла его охрана. Трое атлетически сложенных мужчин в темных костюмах. Оглядев холл, Гарвуд отметил еще двоих, внимательно оглядывающих каждого входящего в приемную.

Льюис посмотрел на гостей:

– Давайте пройдем в наш зал совещаний. Прошу вас.

Они поднялись на один пролет по лестнице и двинулись дальше по коридору, стены которого были увешаны различными предметами, имеющими отношение к истории этого учреждения. Льюис давал краткие пояснения.

Он говорил со знанием дела, что было естественно, потому что Льюис проработал здесь больше двадцати лет. Он выбрал этот путь еще учась в школе. Ему однажды попалась на глаза брошюра с цитатами из Карла Маркса и сильно запали в душу слова классика о роли денег в истории человечества. Монро Льюис, застенчивый, хрупкий мальчик, вырос в семье со скромным достатком. О том, чтобы стать капитаном футбольной команды, быть заводилой компании, не могло быть и речи. Но это не значило, что у него отсутствовали амбиции. Да, мускулы у Монро были слабоваты, зато ума не занимать. Мальчик с детства подружился с книгами, читал взахлеб все подряд и вырос интеллектуалом-энциклопедистом. Ему прочили карьеру ученого, но он выбрал финансы и не промахнулся.

Зал совещания Федерального резерва действительно был настоящим залом. Просторное прямоугольное помещение, в центре стол из красного дерева длиной не меньше десяти метров. Большой, отделанный мрамором камин, над столом великолепная люстра.