9

Я вернулась через два часа. Припарковала машину у тротуара и, решив не заходить в магазин, поспешила сразу домой. У меня было очень важное и срочное дело к дорогой родственнице.

— Бабуля, — громко выдала я, хищно улыбаясь.

Бросив пальто на тумбочку, сняла сапоги и на цыпочках прошла внутрь дома.

— Ты где?

«Кто не спрятался – я не виновата!»

Я ощущала себя большой и страшной ведьмой, которая вышла на охоту за невинной душой. Вот только бабулю невинной назвать было сложно.

— Бабушка, — вновь повторила я, заглядывая на кухню, потом в кабинет. — Я хотела с тобой кое-что обсудить.

Прародительница нашлась в своей комнате.

Она возлежала на кровати, укутанная в покрывала, прижав руку к голове и громко вздыхала. Рядом с ней на жердочке восседала Белка и тоже грустно вздыхала.

Пять лет назад во время серьезного приступа ба не только потеряла возможность двигаться, но и лишилась своего верного фамильяра – черного кота Измаила. Теперь моя вредная Белка была вроде как нашим общим питомцем.

Стоило мне увидеть открывшуюся картину, как весь боевой пыл погас. Сердце сжалось от страха и жалости. Я словно вновь вернулась на пять назад в холодный белый коридор, где просидела более пяти часов на полу, ожидая новостей о стоянии любимой бабушки.

Неужели очередной приступ?

Я шагнула к ней, стремясь помочь, облегчить страдания и неожиданно обнаружила колоду игральных карт. Кажется, ба с Белкой, ожидая моего возращения, играли в карты.

Жалость тут же сменилась горькой усмешкой.

«Все ясно, бабуля решила надавить на совесть. Ладно… подыграю пока».

— Бабушка? Что такое? Ты плохо себя чувствуешь? — ахнула я.

Взяв стул, подставила его к кровати и села, сочувственно взглянув на прародительницу.

«Голова закружилась», — мрачно отозвалась Белка.

Вот же предательница.

А еще клялась, что никогда в жизни не будет участвовать в проделках бабушки. Интересно, за что она продалась? Опять вкусности какие-нибудь. Белка была страшной сладкоежкой и обожала орехи в шоколадной глазури. И бабушка этим все время пользовалась. Не зря я назвала её Белкой! Нормальные совы не могут так любить орехи!

— Касечка, — вздохнула бабуля, продолжая лежать с закрытыми глазами. — Это ты? Что-то я расхворалась.

— Может врача вызвать? — тут же предложила я.

— Да что эти врачи могут. Они и людей то лечить не умеют, что говорить о ведьме, — отмахнулась она, не забыв еще раз протяжно вздохнуть. — А ты как? Все хорошо?

— Отлично.

— Правда?

В голосе промелькнула заинтересованность. Бабуля явно размышляла о том, стоит ли начать задавать вопросы или дождаться, пока я сама расскажу.

— Да, Госпожа Томас передавала тебе привет.

— Томас? Хорошая женщина. Как она там поживает? — слабым голосом поинтересовалась бабуля.

Белка в этот момент заметила торчавшие из-под подушки карты и раздумывала о том, стоит ли их припрятать или сразу покаяться.

— Прекрасно поживает.

Молчание затянулось. Две врунишки начали нервничать, пытаясь понять, что я задумала.

— Касечка, ты не могла бы подать мне воды. Что-то в горле пересохло, — наконец произнесла ба.

— Разумеется.

Я была сама любезность. Налив воды в стакан, протянула его бабушке, не забывая мило улыбаться.

Со стороны, наверное, это выглядело жутко.

Белка решила избрать третий путь и начала медленно отступать. Расправила крылья, слегка почесалась и начала пятиться назад.

— Стоять! — резко произнесла я.

Сова застыла, а бабушка едва не подавилась.

— Касечка, в чем дело? — раскашлялась она, поставив стакан рядом с собой.

— А вы не догадываетесь? — поинтересовалась я, закинув ногу на ногу.

«Это она все придумала!» — тут же сдала бабушку Белка.

— Я с тобой после поговорю, — пообещала я и повернулась к прародительнице. — Ну и что ты можешь сказать в свое оправдание?

— А что я такого сделала?! — возмутилась ба, перестав изображать из себя больную.

«Не верь ей!» — попыталась реабилитироваться Белка, вытаращив на меня свои огромные глазища.

Но я лишь отмахнулась. Прощать фамильяра пока не собиралась.

«Ладно ба, у неё возраст, — отчитала я Белку, — но ты то! Как ты могла так поступить?»

«Я невинная жертва, — тут же заголосила птичка. — У меня стресс! Я чуть перьев не лишилась!»

«Я тебя сама сейчас их лишу! Просила не участвовать в сомнительных мероприятьях старой ведьмы? Просила!»

«Меня заставили…»

«Подкупили», — парировала я.

Белка тут же потупила глазки и скромненько шаркнула когтистой лапой.

«Мною воспользовались… надавили на слабые места», — принялась каяться сова.

«Смотри, как бы я давить не начала!»

Бабуля все время, пока я мысленно отчитывала своего фамильяра, продолжала терпеливо изображать из себя тяжелобольную, попутно прикладывая руку то к груди, то ко лбу. И не забывала при этом тяжко вздыхать. Вот только взгляд карих глаз оставался все таким же хитрым и проницательным.

— Теперь ты, — мрачно произнесла я, вновь поворачиваясь к ней.

Пока Белка, пыхтя и жалуясь на несправедливость в этом мире, то и дело вспоминая службу защиты фамильяров, пешком шла на выход, демонстративно сложив крылья за спиной.

— А что я?! — возмутилась бабуля, приоткрыв левый глаз.

— Тебе весь список огласить или сама догадаешься?

— Понятия не имею, о чем ты говоришь, - пошла в несознанку та.

Пришлось подсказать верное направление.

— Подстрекательство тоже уголовно наказуемо, ба!

— Так клеветать на родную бабушку! Ох! Я, между прочим, плохо себя чувствую, — напомнила она, прижимая руку к сердцу. — Никакой жалости к пожилой ведьме!

— Это не помешало тебе играть в карты с Белкой, пока меня не было, — отрезала я, рывком доставая колоду карт из-под подушки.

— Поклеп! — тут же заявила она, всем своим видом показывая, что так просто не сдастся. А у меня доказать ничего не получится.

Но и я сдаваться не собиралась. Я долго терпела, но сегодня ба с подельницами перешла черту.

— Сколько ты ему заплатила?

— Кому?

— Максу Уиллоби, — любезно ответила ей.

— А за что я должна ему платить?

— За поломку моей машину, — зловещим голосом произнесла я.

— У тебя машина сломалась? Что-то серьезное?

Ну артистка! Не живи я с ней все двадцать три года своей жизни, точно бы поверила. Но бабуля была мастером выпутываться из любых, даже самых сложных ситуаций. Она как никто умела лгать,