Конечно, не поделюсь. Если даже ваш сын продолжает повторять, что любит вас, но при этом не раскрывает перед вами душу, то с чего это должна делать я?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Эти слова так и вертелись на языке, но, кажется, запас смелости на сегодня был истрачен, и я снова промолчала.

- Ася, я понимаю, как наша семья выглядит со стороны, - Виктор Сергеевич будто читал мои мысли. Он немного прищурился, внимательно наблюдая за моей реакцией, и осторожно произнес: - Я хочу попросить вас поехать вместе с Егором в спортивный лагерь.

Сначала я не совсем поняла суть просьбы и лишь изумленно попросила мужчину повторить. Тот повторил, а я едва сдержала смешок.

- Вы шутите? - переспросила, на секунду даже забывая про волнение и давящие стены.

- Похоже, что я шучу?

Действительно не похоже. Брови сурово сведены на переносице, зубы сжаты, из-за чего четко очерчиваются скулы, а взгляд серьезный и будто печальный.

- Тогда я не понимаю, - я вздрогнула, когда из соседней комнаты раздался особенно сильный всхрап отца. Испугалась, что он мог проснуться, но папа снова засопел ровно: - Какой лагерь? Зачем там я?

- Спортивная школа нашего города, где Егор занимается баскетболом, каждый год собирает мультивозрастной лагерь. Я хочу отправить его туда.

- Замечательная идея, - кивнула я: - Егору будет очень полезно: свежий воздух, спорт и сверстники. А я здесь при чем?

- Я хочу, чтобы вы его защитили.

Я хлопнула глазами, и все же не выдержала. Сиплый смешок сорвался с губ, а потом еще один, и ещё. Я так и не смогла перестать улыбаться, когда с искренним недоумением спросила:

- Вы надо мной издеваетесь?

Виктор Сергеевич тяжело вздохнул. Покачал головой, а затем достал из портфеля, наличие которого я даже не заметила за всей этой суматохой, черную папку.

- Прочитайте.

Я несмело протянула руку. По мере того, как читала документы, улыбка спадала с губ, а на лице, наверняка, появлялось выражение откровенного страха.

- Ч...что это? -  в ужасе подняла глаза на Виктора Сергеевича.

Тот едва заметно улыбнулся и покачал головой:

- Теперь вы понимаете, насколько все серьезно?

Возможно, я не понимала в полной мере, но мурашки кусали кожу, а появившееся на лице изумление никак не удавалось скрыть. Документов  было несколько: два ДНК теста, утверждающих, что ни Максим Акимов, ни Артём Акимов (младший сын семьи) – не были его родными детьми; заявление о расторжении брака с нынешней женой Виктора Сергеевича; условия развода по брачному договору и, самое главное, завещание, согласно которому всё наследство мужчины после его смерти переходило Егору.

Так странно, все эти документы были написаны официальным языком, но все равно несли в себе поразительные эмоции. Даже не вчитываясь внимательно, я все равно ощущала скрытую за сухими строчками семейную драму и испытывала чувство жалости к этому отчужденному человеку. А еще сложилось впечатление, словно я с головой залезла в шкаф с чужим грязным бельем, и от этого на душе становилось еще гаже.

- Зачем вы это мне показываете? - пробормотала, поднимая на мужчину ошарашенный взгляд.

- За мной охотятся, Ася. - он говорил  страшные вещи, но при этом оставался таким же спокойным: - У меня есть ресурсы, чтобы противостоять в этой войне, но они не гарантируют моей победы. А, если я проиграю - проиграет и Егор.

- Не понимаю...

- Думаю, вы все понимаете, - он снова усмехнулся, но в этой усмешке не было ничего презрительного, только грусть: - Если со мной что-то случится, Егор окажется в серьезной опасности.

Слово отдались в ушах громких эхом. Я побледнела и схватилась за обшарпанный угол письменного стола. Несколько маленьких заноз впились под кожу, но я даже не заметила этого.

- Почему?

- Ася, не нужно казаться глупее, чем вы есть на самом деле, - улыбнулся Виктор Сергеевич: - Ответ на свой вопрос вы держите в руках. Сейчас мне очень важно, чтобы вы мне поверили, так что попробую объяснить подробнее.

Я вздрогнула, а Виктор Сергеевич продолжал прожигать меня взглядом. Он начал говорить, смотрел в упор и даже не моргал, будто пытался выцепить и понять каждую мою эмоцию в ответ на свои слова:

- Мой старший сын, Максим, родился, когда мне было семнадцать лет. Конечно, это была глупая ошибка молодости, но  я был вынужден жениться. Через несколько лет, у нас с женой появился общий бизнес. Я никогда не любил Риту, но был уверен, что мы – отличные партнеры. – он усмехнулся: - это тоже было ошибкой. Мать Максима оказалось чокнутой на всю голову.

Я думала, что мужчина использовал это выражение в переносном смысле, но он поразил меня, припечатав:

- В конце концов, она спятила окончательно, и во время очередной истерики вышла с десятого этажа, прямо на глазах сына.

Я не смогла дальше стоять на подгибающихся от шока ногах и медленно опустилась на табуретку, а Акимов продолжал спокойно говорить, будто рассказывал не про безумную драму своей жизни, а про погоду в прошлом месяце:

- Тогда у Максима тоже что-то повернулось в голове. Подозреваю, это наследственное.

Мне было противно слышать равнодушие в его голосе. Противно настолько, что я не сдержалась и скривила губы. Акимов, заметив такую реакцию, понимающе усмехнулся, но ничего на это не сказал:

- К тому моменту, я давно подозревал, что он не мой сын. – продолжал он: - Но уже не мог отказаться от него: моя жена все предусмотрела заранее. Я думал, её самоубийство – просто опрометчивый шаг сумасшедшей, но снова ошибся. Она всё спланировала и заранее переписала свою долю на сына, ничего не оставив мне. Максиму оставалось два года до совершеннолетия, и за эти два года, что я временно распоряжался его половиной – бизнес вырос до крупных масштабов. Производство вышло за рамки города, мы открыли филиалы во многих городах, в том числе, в столице, и начали международные продажи. Ася, я это говорю, чтобы вы поняли, насколько крупные деньги здесь крутятся, и почему ситуация так серьезна. Через пять лет, после обучения в университете, вернулся Максим и потребовал свою долю. Официально – мы полноправные партнеры, но я для него как кость в горле. Он считает, что это я виноват в смерти матери, и пытается отомстить.