М, точно. Так, потом Вован усердно носил еду к отцу в больницу, печально возвращал обратно большую часть, так как нельзя было всякое жирно-вкусное. Запах лилий переселился в уже в его комнату.

— И до сих пор там витает. Что-нибудь про закладку есть?

— Нет и не было пока что.

— У меня тоже. Брат объявился?

— Ага. Ты не поверишь! Он в Вегасе был! Вован аж взбесился: «Он был в Вегасе. В Вегасе, черт возьми! Я тут загибаюсь с матерью и отцом, а он в Вегасе! Разбил мамину любимую вазу. Как он меня бесит! А отец рад. Я занимался похоронами, выхаживал его, отложил работу, личную жизнь — все, и не заслужил даже улыбки, кивка, простого «спасибо», а этот явился и все — радость и счастье великое!» Как его разнесло. Неужели все родители такие: всегда любят одного ребенка сильнее другого? Почему нельзя своих собственных детей любить одинаково?

— Не знаю. Мне тоже кажется это странным: зачем заводить второго ребенка, если ты только одного любить можешь? Или тут вот тоже странно: как они не испугались второго заводить, если первого, видимо, только мама любит? Или первый — для мамы, второй — для папы?

— Хорошо, что у нас нет такой проблемы, — я усмехнулся и глотнул остывший чай.

— Ага, мы просто никому не нужны…А вот и моментик с мутками подошел. Так, «..она понимает..» Отец в больнице, мать — в могиле, а он себе девочку сердца нашел! Понимаю! — Алекс с силой сжимал тетрадь, будто хотел ее разорвать, но держался.

— Не эмоционируй, — я с трудом отнял тетрадь у Алекса и отдал ему свою. — Вот, эту читай. Тут только про детство и «хорошесть» нашего святоши.

— Откуда сарказм? — Алекс подошел и, прочитав пару строк, хихикнул. — Ого! У нас тут запретная любовь: «Я бы хотел видеть его еще раз. Он понимал меня лучше семьи. Может, это не было чем-то большим, может, я просто хотел смотреть на его улыбку и не стесняться своих мыслей.» Сколько соплей и ни одного чпока! Он — взрослый мужик или тринадцатилетняя девочка?

— Ты думал, он сюда подробное описание своих свиданий напишет? Он, видимо, очень романтичный, так что точно бы это писать не стал. К тому же они расстались из-за их переезда. Но зачем всей семье уезжать? Почему он остаться не мог?

— А до этого что-нибудь есть?

— Нет. Будто вся семья переехала только из-за того, что старший сын влюбился в мужчину и сходил с ним на пару свиданий. Не думаю, что там даже до постели что-то дошло. А вот младшенький, видно, все до койки довел.

— С чего ты взял?

— А зачем взрослому мужику дарить подарки девочке? И, правда, как они сошлись?

— А там не написано?

— Нет. Да и сам М. во время сеанса не показал какого-то узнавания.

— То есть он не узнал девушку, с которой возможно спал? Которую, по своим же словам, любил?

— Да. И она его, к слову, тоже не то чтобы узнала, судя по ее поведению. А вот Полина, кажется, обратила на него внимание.

— Думаешь, стоит с ней поговорить?

— Со всеми стоит поговорить. — без особого интереса я пролистал несколько страниц и увидел странную запись, которую прочитал вслух. — «Лиза ведет себя странно: она постоянно остается на дополнительные занятия, но просто сидит и смотрит в мою сторону, после окончания пытается уйти самой последней, будто хочет сказать что-то, но не решается. На нее странно смотрит директор. Она, как и Лиза, начала часто ходить в его кабинет по пятницам. Я всего пару месяцев работаю, так что не знаю, нормально ли это, но надо бы спросить хоть у кого-нибудь. Может, Вова что-то знает. Кажется, он действительно влюблен. Надеюсь, он с ней не спал, потому что от тюрьмы я его отмазывать не буду».

— А он смог бы?

— Что?

— От тюрьмы отмазать.

— Кто его знает, но меня больше интересует это странное посещение кабинета директора.

— А что тут странного? Он вполне может развлекаться с ними.

— Это отвратительно!

— Да ты что? А то, что брат жертвы мутит с пятнадцатилеткой, нет?

— И это тоже мерзко. Но про мужика мы все уже выяснили: человек он не особо хороший, а тут — директор!

— А они, что, не бывают плохими людьми? Тогда у нас и мотив есть, если Вовочка про все узнал.

— И как он избавился тогда от В.?

— Велика проблема! Нашел кого-то со способностями, подкупил и все.

— Для этого у него должны быть связи. И кто тогда квартиру обыскивал и зачем?

— А вот это уже другой вопрос, — Алекс задумался. — Может, он как-то про дневник узнал или у Вовы доказательства какие-то были. В любом случае надо бы и в школу заглянуть.

— Тут согласен, но давай с Алиса=ой этой еще разберемся.

— А что тут разбираться? Ты двинулся и все. Саш, смирись и пошли уже допросы проводить! Интересно же!

— Ты совсем меня не ценишь и не бережешь.

— Я не даю тебе превратиться в унылый сгусток биомассы. Так что будь благодарен и топай к этому любителю девочек помладше, — Алекс вскочил, схватил кружки и отнес их к раковине, подбежал ко мне и заставил встать.

— Ладно-ладно, пошли, — я улыбнулся и поспешил к выходу.

Глава 9

Пока мы ехали в метро к дому М., я пытался понять, как попасть в квартиру: решить-то решили, что с ним надо поговорить, но как этот разговор устроить? Вокруг было слишком много людей, чтобы вслух обсуждать это с Алексом, так что я просто бросал на него хмурые взгляды, из-за которых бабулька напротив, возможно, решила, что я спятил. Ну, не то чтобы она была неправа. Алекс смеялся всю дорогу над ее реакцией, маленький паразит.

Поведение Олега было странным: я чувствовал его желание стать моим другом, его заботу и беспокойство, но не в случае с Алисой. Будто нет ничего страшного в том, что их консультант может поехать крышей и начать общаться с галлюцинациями. Я надеялся, что он не узнает о моей поездке к М. независимо от ее результата: если у него проблемы, то нужно обеспечить его возможностью достоверного отрицания.

Алекс тоже вел себя странно, когда мы говорили об Алисе. С ним, конечно, нельзя что-то знать наверняка, но сомнительно, что галлюцинация будет действовать против своего носителя. Хотя…Возможно, надо походить к психологу.

Мы доехали до нужной станции в почти пустом вагоне. Район, в котором жил М., оказался еще одним человеческим муравейником: многоэтажки