престижной золотой карты постоянной пассажирки воздушной компании «Марокканские авиалинии».

Провиденс широко улыбнулась.

При одной только мысли о Заире мерзкий чай, который застревал у нее в горле, преобразился в чудесный нектар, поднесенный индийским махараджей, а южный терминал аэропорта стал волшебным дворцом из «Тысячи и одной ночи» (даром что ни тот ни другой не имеют никакого отношения к нашему рассказу). Это походило на театр, когда между двумя сценами гаснет свет и рабочие задвигают декорации за кулисы, чтобы поставить на их место новые. С той лишь разницей, что количество действующих лиц не уменьшилось. То есть на этой сцене по-прежнему теснились тысячи туристов плюс она сама.

Хорошо бы сегодня не только быть телеуправляемой мамой, но иметь еще и телеуправляемый самолет, чтобы сесть в него и полететь за дочкой.

Какой-то мощный жизненный толчок сотряс ее тело внизу справа, словно в напоминание о том, откуда все началось и где ее тело ощутило боль. Боль, которая сейчас, пронзив живот, поднялась к сердцу и обернулась в нем горячим ощущением счастья. Ее ребенок. Ее любимая маленькая девочка.

Надежда вернулась в душу Провиденс быстрее, чем размораживается панированное филе рыбы. А вместе с надеждой пришла и сила, способная сдвинуть горы. Она начала с того, что сдвинула парочку горок поменьше, служивших ей ягодицами, вскочила на ноги и, покатив за собой чемодан, отправилась на поиски службы «Прокат автомобилей». Сейчас она быстренько арендует машину и на всех парах покатит на ней в Марокко, за своей дочкой.

Когда молодая женщина наконец достигла цели (то есть агентства, а не Марокко), она поняла, что такая гениальная мысль пришла в голову не ей одной. У стойки толпилось столько желающих, как будто там раздавали деньги. Нескончаемая очередь напоминала те, что в семидесятые годы осаждали мясные прилавки в советских магазинах. Вот только вопрос: было ли здесь больше свободных машин, чем котлет у русских? Очень сомнительно. И Провиденс решила убедиться в этом собственными глазами, растолкав людскую массу локтями и чемоданчиком фирмы «Самсонит».

Выставив перед собой чемоданчик, она без зазрения совести врезалась вместе с ним в толпу, расчищая себе путь мощными ударами в икры пассажиров и не забывая при каждом таком ударе извиняться с самым что ни на есть невинным видом. Однако пройдя всего несколько метров, Провиденс — к великому удивлению нескольких любопытных, которые следили за ее маневрами с легким интересом, и других, которые воспользовались удобным случаем, чтобы внедриться в очередь у нее в фарватере, как некоторые машины едут позади «скорой помощи», — круто повернула назад под разъяренными или испуганными взглядами тех, кому она травмировала икры и ступни по пути туда, а теперь готовилась сделать то же самое по пути обратно.

В чем же дело? А вот в чем: возмущенный гул толпы дал ей понять, что случилось самое страшное: советские котлеты — то бишь прокатные машины — закончились. И это было совсем не удивительно, принимая во внимание сотни желающих, которые бились насмерть за последние ключи, словно речь шла об их жизни, словно этими ключами можно было отпереть сейф во Французском банке или добыть приз в «Форте Боярд». Все колесные средства передвижения — машины, мотоциклы, скутеры и даже инвалидные кресла — вмиг были расхватаны. И Провиденс решила, что не останется здесь ни одной лишней минуты.

Ведь должен же быть какой-то другой способ покинуть Францию! Марокко — это все-таки не Перу! Так что же остается? Молодая женщина прикинула на пальцах. Самолет, машины и… поезд!

Вот именно, поезд — совсем не дурное транспортное средство. Она взглянула на часы. 10:45. Это напомнило ей, что самолет, который хоть и не был отменен, но бессовестно запаздывал с вылетом, должен был взять курс на Марокко сегодня утром в 6:45. А она встала за шесть часов до этого! И все зря.

Она быстро произвела в уме подсчет. Ей понадобится добрых семь часов, чтобы добраться до испанской границы, и еще не меньше десяти — до Гибралтара. С учетом пересадок и возможных задержек в пути она прибудет в Марракеш только завтра днем. То есть луна встанет, а потом уйдет. И значит, она не сдержит обещания. Делать нечего, иногда приходится идти на компромисс, чтобы достичь своей цели, как проорал бы в микрофон покойный Стив Джобс на выступлении перед беснующейся толпой. Она все-таки приедет к Заире и увезет ее с собой. Так что это будет хороший компромисс.

Провиденс ввинтилась в толпу и стала прокладывать себе дорогу к выходу. Ей казалось, что нужно одолеть еще много километров, прежде чем она выберется из этого отвратительного терминала. Еще бы, приходилось непрерывно лавировать между людьми, что сильно замедляло ее скорость, а вдобавок она довольно долго шагала по бегущей дорожке навстречу движению.

Наконец она подошла к эскалатору, ведущему наружу, к аэропортовским челнокам, и вдруг заколебалась, подумав: прежде чем покидать аэропорт, невредно было бы убедиться, точно ли отменили ее рейс. Время вылета объявлено не было, и опоздание составляло уже четыре часа, но, если самолет все-таки выпустят, она будет локти себе кусать. Даже если он вылетит после полудня, все равно она будет в Марракеше гораздо раньше, чем поезд придет в Испанию.

У Провиденс прямо-таки мозги закипели. Она почувствовала, как ее лоб взмок от всех этих метаний и поисков наилучшего варианта. Что делать? Будучи нетерпеливой от природы, она все же очень боялась необдуманных поспешных решений. Как правило, они приводили к катастрофе. А ведь на кону стояла жизнь Заиры. И она не могла позволить себе ошибиться.

Словом, ей грозил ступор нерешимости.

И все это усугубилось появлением китайского пирата.

В своем фосфоресцирующем комбинезоне он напоминал беглого узника Гуантанамо, что было, вообще-то, маловероятно, разве что китайцы освоили новый сектор экономики, связанный с исламским терроризмом, притом без ведома Провиденс. Впрочем, это неудивительно — она не часто смотрела новости по ТВ.

— Черт возьми, у вас проблеееемы? Ей-богу, мы все их разрулим одним глотком рома!

Человек, стоявший перед ней, был похож как две капли воды на азиата, проглотившего на завтрак пирата, но пирата с таким густым китайским акцентом, что хоть ножом режь. Лучше всего охотничьим. Или как у Рэмбо. Он выкрикивал это слово «проблеееемы», блея, как коза, — если, конечно, у козы в принципе могут возникнуть проблемы и желание кричать о них на весь аэропорт Орли. Но, как бы то ни было, место он выбрал для этого подходящее. Уж где-где, а в Орли сегодня было столько проблем, что