— Есть еще одно соображение, почему статуя в таком прекрасном состоянии, — сказала я. — Нам досталась подделка.

Несколько секунд Мюриэл взвешивала такую возможность.

— Не думаю, — наконец промолвила она. — Именно потому, что выглядит как новая. Фальсификаторы постарались бы ее состарить — нанести патину на поверхность, втереть грязь в кракелюры, да мало ли что. Нет-нет, я уверена: она подлинная. Не зря же говорят, что самые интересные находки случаются в последний день раскопок.

— И всегда там, где их не ждут, — добавила я. — Единственное свидетельство возраста статуи — кракелюры, и уж если их подделали, почему об остальном не позаботились? Предложили бы музею приобрести статую, которая всплыла невесть откуда — были бы основания для подозрений. А мы сами нашли ее в склепе, бок о бок с человеческими останками, пролежавшими под землей сотни лет. Одна надежда — на науку. Потому я и отправила к тебе курьера — он вот-вот объявится с гипсовым, как я полагаю, осколком короны. Мои ребята отбили по неосторожности, когда доставали статую из гроба. Скорее всего в состав грунтовки входил костный клей, так что возможна радиоуглеродная датировка с помощью масс-спектрометрического метода. Заодно — хотя особой спешки нет — я бы хотела уточнить, на какой основе она сделана: гипсовой или меловой. Помогло бы выяснить происхождение статуи.

— Ума не приложу, почему ее положили в свинцовый гроб.

— Очевидно, для лучшей сохранности. Другого объяснения у меня нет.

— Теперь это наша забота. Мы в таких делах большие специалисты. Твой приходский священник понимает, что статуе нужно помещение с климат-контролем? Очень сомневаюсь, что он сумеет уговорить паству раскошелиться.

Я подумала, что Мюриэл явно недооценивает отца Берка.

— Не находишь, что ситуация вообще-то необычная? — спросила я. — Большинство споров о праве собственности на артефакты, представляющие историческую ценность, связаны с возвращением их туда, где нашли. А наша статуя родных мест даже покинуть не успела.

— Ничего, не сегодня завтра отправится в дорогу. Пяти часов еще нет, но мои помощники уже разбежались, а связаться с ними я не могу. — В Ирландии в погожий летний денек, да еще накануне выходных, мало кто усидит до конца рабочего дня. — Постараюсь, чтобы в понедельник утром наш представитель был в Каслбойне. Присматривай за статуей как следует. И еще: на одном из крупных планов на лицевой стороне фигуры заметно что-то вроде трещины, сбегающей вниз по платью. Можешь объяснить?

— Полагаю, фигура собрана из двух половин. При высыхании дерева стык разошелся.

— Тем более статуя нуждается в тщательной консервации.

— Согласна. Пока что мы нашли для нее затемненное помещение с кондиционированным воздухом.

— Хоть сейчас составила бы ей компанию — в офисе жара невыносимая, — пожаловалась Мэрион.

— У нас не лучше. Пойду приму холодный душ. Хороших выходных, Мюриэл.

Только положив трубку, я сообразила, что забыла о первом гробе и не обсудила, какое отношение могла иметь к нему статуя. Напрасно мы занялись ею, не выяснив до конца, что же все-таки в нем находилось. Вдруг статуя полая — а похоже, так и есть — и скрывает какое-то органическое вещество? Или сама служит саркофагом? Не потому ли Бен Аделола испугался?

С другой стороны, Аделола не мог знать, что у нее внутри, и его страхи здесь ни при чем. «Успокойся, Иллон, у тебя просто воображение разыгралось».

Но как ни гнала я дурные мысли, подсознание нашептывало мне, что поступили мы крайне опрометчиво.

— Голубянки, — улыбнулся Финиан. — Со вчерашнего дня, куда ни пойдешь, — всюду порхают. Красавицы, правда? — Он поцеловал меня в щеку. — И крылышки — точь-в-точь цвет твоих глаз.

— Какой ты милый. — Я тоже его поцеловала. Долгим кружным путем мы направлялись к садовой беседке, и когда шли по «Призрачному саду», легкий ветерок поднял в воздух вихрь ярко-синих трепещущих лепестков. Я не сразу сообразила, что это бабочки.

Брукфилдский сад, творение Финиана, раскинулся на двух гектарах земли и был разбит на участки наподобие сложенной шахматной доски. У каждого была своя тема, свое настроение, свои растения и свои краски. Отведенный от реки, умиротворяюще журчащий ручей — гидрографическая деталь ландшафта — делил территорию пополам. Чего здесь только не было — от монашески аскетичного японского «сухого сада»[7]до естественного уголка леса с ручьем и пешеходным мостиком. Цветовая гамма охватывала весь спектр: от «Потока лавы» — пространства, покрытого ярко- и темно-красными растениями с вкраплениями пышущих жаром оранжевых и желтых оттенков — до моего любимого «Призрачного сада». В нем росли цветы холодных как лед тонов — белые, бледно-голубые, нежно-лиловые. Лунными ночами они испускали призрачное сияние и выглядели совсем иначе, чем днем. Участки разделяли куртины роз, бордюры из многолетних цветов и трав, живые изгороди, цветущие кустарники и аллеи деревьев местных пород.

Когда я приехала, Финиан вручил мне стакан игристого итальянского «Просекко», и теперь я шла рядом, со стаканом в руке, а он показывал мне цветы, которые только начинали распускаться. Когда не было работы в саду, Финиан обычно надевал что-нибудь черно-серое, в тон волосам и бороде. По сегодняшнему случаю на нем были черные джинсы и рубашка из набивной ткани с короткими рукавами. Примерно так выглядела бы гавайская в черно-белом фильме.

Я с нетерпением ждала, когда мы на несколько часов уйдем подальше от мирской суеты. Нередко иностранные дипломаты, путешествующие знаменитости, законодатели садовой моды из разных стран заранее договаривались о приватном посещении Брукфилда после окончания экскурсий для широкой публики. Хотя Финиана радовали такие визиты, в это первое после обручения лето самым дорогим для нас были вечера, проведенные вместе, ведь остальное время мы оба работали. И когда удавалось, он принимал частных посетителей между пятью и семью часами пополудни.

— Прости, не было времени поговорить с тобой днем — не представляешь, что здесь творилось, — извинился он.

— Я так и подумала. По крайней мере ты напомнил мне о Каслбойнской Мадонне. И когда отец Берк заявил, что наша статуя — она и есть, я знала, как себя вести. — Финиан выслушал мой рассказ обо всем, что произошло. — Хорошо, что теперь ею займутся другие. Не хочется портить отношения с человеком, который будет нас венчать.

Я держала Финиана под руку и сразу почувствовала, как он едва заметно напрягся.

— Что-то не так?

Мы все-таки решили венчаться в церкви, хотя Финиана вполне устраивала гражданская регистрация брака. Пришлось долго его уговаривать — упрямства моему жениху было не занимать, иначе бы он не осилил такой геркулесов труд, как Брукфилд.