— Чтобы иметь собственный домашний архив, обрабатывали данные о любых событиях вплоть до конца девятнадцатого века. Скачивали, сканировали, набирали — уже не вспомню, что еще, — всю информацию, что попадала в руки. Включая доступные фольклорные источники — спасибо Финиану. В них тоже можно найти много важного, особенно когда ничего другого нет.

— А встречались фольклорные свидетельства эпидемии чумы в Каслбойне?

— Существует страшная история о кладбище Модлинс, — ответил Финиан. — Там якобы появлялась, как призрак, женщина в длинной накидке. Время от времени, когда требовался очередной покойник для ее кладбища, она поджидала какого-нибудь всадника на въезде в Каслбойн, запрыгивала позади него на спину лошади и заключала несчастного в ледяные объятия. У ворот кладбища на дорогу выскакивал черный, с красными глазами пес — настоящее исчадие ада. Пока всадник успокаивал испуганного коня, женщина спрыгивала на землю и исчезала. А человек в скором времени заболевал и умирал — Женщина-Смерть забирала его в свой дворец мертвых.

— Прямо мороз по коже, — попытался пошутить Малкольм. — Тебе это о чем-нибудь говорит?

К скептицизму окружающих Финиану было не привыкать.

— Если иных свидетельств нет, из рассказа следует один вывод: в прошлом люди верили, что на кладбище скрывается нечто, способное убить человека после того, как он вступил с ним в контакт, — очень похоже на инфекционное заболевание. А это подтверждает, что на кладбище действительно хоронили умерших от чумы.

Теперь я поняла, почему в телефонном разговоре Финиан упомянул Женщину-Смерть. Неужели беспощадный кладбищенский призрак имеет отношение к статуе?

— Поначалу никаких жертв чумы мы не обнаружили, — сказала я. — К югу от часовни насчитали четырнадцать погребений умерших от проказы — и все. Могилы глубокие, на приличном расстоянии друг от друга. Значит, люди скончались, когда пришел их срок, а не во время эпидемии. Позднее попалась еще одна группа захоронений, несколько дальше от часовни — порядка десяти, вплотную друг к другу; археологи называют такие «цепочками». Могилы отдельные, но неглубокие, и появились, очевидно, примерно в одно и то же время. Следовательно, произошла катастрофа, которая…

— Которая вполне могла быть сражением, — перебил меня Малкольм.

— Тогда бы на скелетах остались следы насильственной смерти, — возразила я. — Но их не было, как и признаков проказы. А чума отметин на костях не оставляет.

— И ты решила, что обнаружены первые жертвы «черной смерти».

— Не только поэтому. Скелеты хорошо сохранились, и по расположению длинных трубчатых костей видно, что руки и ноги покойников фиксировали. Значит, готовили к погребению — возможно, заворачивали в саваны или пелены. Я хочу сказать, что, когда «черная смерть» пришла в Каслбойн, горожане не опустили руки и старались хоронить усопших, соблюдая все обряды, — даже когда умирали пациенты больницы Святой Магдалины, в большинстве своем паломники. Но потом все изменилось.

— Изменилось?

— Что происходило в самом городе, неизвестно, но в Модлинс вырыли две общие могилы — чумные ямы — позади захоронений, о которых я рассказывала. В каждой лежало около тридцати тел. Покойников или просто сваливали друг на друга, или пересыпали тонким слоем земли — «наподобие лазаньи», как выразился один итальянский очевидец «черной смерти». Многие скелеты рассыпались и стали грудой костей, а позы уцелевших свидетельствовали, что мертвых просто сбрасывали в ямы, не заботясь о погребальном ритуале. Индивидуальные захоронения становились недоступными — с ростом числа умерших уменьшалось количество рабочих рук. Мы установили, что из девяноста тел, обнаруженных при раскопках кладбища, семьдесят пять — жертвы эпидемии чумы, в основном паломники. Вероятно, все они оказались в Каслбойне в конце лета 1348 года. Данных радиоуглеродного анализа пока нет, но мы нашли несколько монет, так называемых «жетонов». Их можно датировать серединой четырнадцатого века — есть хотя бы от чего оттолкнуться.

Малкольм допил вино.

— Знаешь, то, чем ты сейчас занимаешься, удивительно близко к моей повседневной работе. — В его голосе звучали нотки одобрения. — Причина смерти, поза, в которой лежит скелет, предметы, обнаруженные при нем, и так далее. — Он откинулся на спинку стула и аккуратно промокнул губы салфеткой. — Должен сказать, Финиан, ужин превосходный.

— Еще вина?

Малкольм утвердительно кивнул, и Финиан наполнил его бокал.

— Ты сказала, что большинство жертв — паломники. Откуда такая уверенность?

— Мы нашли их эмблемы.

— Эмблемы паломников?

— По всей Европе они продавались в святых местах как сувениры. Паломники нашивали их на шляпы или одежду, носили на шее. Например, маленькие ампулы с запаянной в них каплей лампадного масла или святой воды. Но самые известные были нерукотворными — взять хотя бы створки раковин, собранные на морском берегу по пути в Испанию, к гробнице святого Иакова в Сантьяго-де-Компостела. Нам попалось несколько таких и еще металлические эмблемы, в том числе одна из Кентербери, из собора с мощами архиепископа Томаса Беккета.

— То есть некоторые паломники приходили сюда из Англии и приплывали с континента?

— Несомненно. Жетоны, о которых я говорила, могут подсказать, из каких краев. Это не монеты в полном смысле слова, а медные фишки. Ими пользовались при подсчетах и в азартных играх. Те, что у нас, родом из Нижних стран.[9]Их нашли в яме, где бок о бок лежали три скелета. Там же оказался обрывок разноцветной ткани — все, что осталось от капюшона, как мы полагаем. Скончавшихся от чумы, судя по всему, хоронили в одежде, и жетоны могли выпасть из чьей-то сумы или кармана. Две из найденных эмблем явно имеют отношение к Бельгии или Нидерландам.

Я умолчала о том, что подобные эмблемы — с откровенно эротическими изображениями — считались богохульными. Их роль в средневековом обществе малопонятна. Предстояло разбираться и с тем, почему три скелета были ориентированы по оси север — юг, когда в остальных захоронениях — индивидуальных и массовых — покойники лежали головой на запад, а ногами на восток. Я собиралась поразмыслить над возможными причинами после окончания раскопок, но теперь придется отложить.

— Предполагается, что паломники приходили сюда в надежде взглянуть на Каслбойнскую Мадонну? — спросил Малкольм.

— Именно. К несчастью, это способствовало распространению эпидемии. Не исключено, что паломники и занесли сюда болезнь. Очень странно, однако, что нам не попалось ни одной эмблемы, изготовленной в Каслбойне. Мы ведь совершенно не представляем, как выглядел образ Мадонны.

На сад опустились сумерки, в воздухе ощущалась сырая прохлада. Я поежилась и посмотрела на Финиана. Он сидел, поставив локти на стол и опершись подбородком на сомкнутые кисти рук, полузакрыв глаза. Менее разговорчивый, чем обычно, но не потому, что Малкольм проявил такой интерес к раскопкам. Мой суженый очень хорошо умел вставить свой сад в тему любого разговора.