Брат. Константин в моей жизни появился задолго до Ляки. Когда мне было шесть, его семья поселилась рядом, мы стали соседями. Спустя два года моих братьев убили, а из семьи Константина ушел его отец. Мы, обнявшись, оплакивали, каждый свое горе. Маленький соседский мальчишка плакал о том, что отец бросил его, они с мамой остались одни и у него никогда не будет сестренки, а я, сквозь слезы, пожаловалась, что мои братья умерли и меня некому теперь защищать.

Тогда Константин принес мне, своего рода, клятву верности, он обязался с этого дня стать моим братом и защищать до самой смерти. Наивная детская выходка, и несколько лет ни мои родные, ни его мама не принимали наше родство всерьез.

Но однажды мой отец услышал, как Константин устроил форменный допрос моему провожатому, а в конце пригрозил: «Обидишь сестрёнку, найду, закопаю». И на праздновании моего дня рождения во всеуслышание объявил:

— А теперь, слово для поздравления предоставляется брату нашей Диночки.

Все стали переглядываться, не понимая о ком он говорит.

— Костя, слушаем тебя, — невозмутимо добавил отец.

Первой опомнилась моя мама.

— Габит, ты, наверное, забыл, Дина требует, чтобы мы называли его Константином.

Константин произнес трогательную речь, в числе прочего, он сказал:

— Ты самая настоящая сестра, критикуешь меня и ругаешь, и при этом никому не позволяешь говорить обо мне плохо. И еще. Меня уже самого бесит, когда друзья зовут меня Костей или Костяном. Еще вчера ты расстраивалась, говорила, что никто никогда не будет считать нас братом и сестрой. А сегодня, твой батя сказал и…, и все остальные никуда не денутся!

— Это уж точно, — под гомон всеобщего оживления и сама смеясь, сказала его мама.

На следующий день позвонил Константин.

— Завтра хоронят Ляку. Я за тобой зайду.

— Я не иду.

— Почему???

— Ее папа сказал, чтобы я обходила его семью стороной.

— Он, что, с дуба рухнул? Вообще, спятил мужик.

— Ему обидно и неприятно, что его дочь погибла, а я жива.

— Дела- а, тогда, Дин, я тоже не пойду.

— Сходи, Константин, скажи ей, что я люблю ее и, обязательно разберусь с тем, кто ее до ямы довел.

Глава 9 Мальчики

О своем решении жить отдельно от родителей, я первым делом сообщила бабушке. Она жила в частном доме, сама топила печь и отвергала любую помощь. Жить с нами в «скворечнике» категорически отказывалась.

Я была уверена, бабушка меня поддержит, но она пошла еще дальше. Она уступила мне свой дом, сама же перебралась к сыну и снохе.

— Только проведи в дом центральное отопление. Куда тебе с печкой возиться?

— Проведу. Давай жить вместе. Зачем тебе клетка?

— Видимо, я стала слишком старой, не хочу сидеть одна в четырех стенах.

— Почему одна? А я?

— А ты стрекоза будешь заявляться домой поздно, а мне что делать, ждать тебя до темноты? Да и с бабкой под боком ты, точно, замуж не выйдешь.

Так и было. Меня никто дома не ждал, да и я сама туда не торопилась. Со временем приходить в пустой дом стало невыносимо, и я, как и грозилась в шутку друзьям, завела собаку. Ничего примечательного о щенке, хозяйка сказать не могла, кроме того, что это мальчик. Придумывать ему имя мне было лень, потому не мудрствуя лукаво, я его так и назвала. За год щенок вырос в крупную лохматую собаку по прозвищу Мальчик.

Весной следующего года, по дороге домой, я стала свидетельницей жуткой семейной сцены и не смогла не вмешаться. Грязный мужичонка в растянутых трико гонялся с ломом в руках по двору за истошно вопящей на всю округу, женщиной. Я решила было, помочь ей, пока не разглядела в ее руках тесак. Дверь на веранду приоткрылась от сквозняка, оттуда донеслись чавкающие звуки. Я вошла и увидела того, кому действительно нужна была моя помощь.

Ребенок лет четырех- пяти испуганно и лихорадочно ел что- то из тарелки на захламленном столе. Заметив меня, он затравленно метнулся в глубь дома. Я пошла за ним. Нашла его забившимся в угол, руками он прикрывал голову от возможных ударов. Я осторожно погладила его по давно не мытым, спутавшимся волосам. Сквозь прорехи в одежде виднелись синяки по всему телу.

Взрывоопасный коктейль противоречивых чувств, замешанный на жалости и злости, мог помешать мне здраво рассуждать. Поэтому я выдохнула, вытащила из сумочки завалявшуюся шоколадную конфету, одной рукой осторожно потянула детскую ручонку вниз, а другой аккуратно вложила ее в ладошку.

Набрала на смартфоне «102», объяснила суть дела и вышла во двор, наблюдая за неутихающей баталией между, как выяснилось из их перебранки, сожителями. Хозяйка ветхого строения, больше похожего на курятник, чем на дом, изрядно поранила своего собутыльника и этот факт лег в основу зреющего, в моей голове, коварного замысла.

Патрульным, приехавшим по моему звонку, я представилась соседкой и сгущая краски, живописала аморально- асоциальное поведение дерущихся. Женщина, очень кстати, кинулась на меня. Мне просто необходимо было, чтобы хозяйку дома увезли на время, ее пьяный дружок моим планам не помеха. Я бросилась ей навстречу, как бы желая успокоить и подставляя руки под лезвие огромного ножа в ее руках. Парни среагировали мгновенно и вот, уже моя «соседка» в наручниках осыпает меня отборной бранью. У ее сожителя забрали лом и увезли обоих в неизвестном направлении.

А я вошла в дом, перерыла шкафы в поисках документов, ничего не нашла. Взяла мальчишку под руку и увела к себе домой, на соседнюю улицу. Он послушно шел со мной рядом, я чувствовала, как он дрожит, остановилась и взяла его на руки. Он обнял меня за шею, а голову уложил на плечо. Я шла, как во сне, плакала от радости и от других, ранее мне неведомых чувств. Теперь мне стало понятно неистовое желание многих женщин родить.

Не добившись от него ни слова, я убедила себя, что это временное последствие стресса.

Он подружился с Мальчиком, а я подбирала ему имена. Я решила, что это подождет, мы гуляли втроем и позвав, однажды пса, с удивлением обнаружила, что найденыш тоже откликается на имя «Мальчик».

Своим родным я сказала, что его зовут Багдат. Красивое имя, на которое мой сын никак не реагировал. Отец ничего не сказал, мама назвала меня аферисткой, похитившей чужого ребенка, а бабушка… молча собрала свои вещи и переехала жить ко мне.

Примерно через месяц к нам с визитом пожаловала мама. Уходя, высказала все, что на душе лежало.