ничего не могла поделать с тем, что вы, ребята, были единственным вариантом, с кем я могла дружить.

Я осторожно поднимаю украшение на елку, закрепляю его на ветке в центре и поворачиваюсь к Паркеру.

— Иногда мне не хватает этих воспоминаний. Что еще осталось?

Он опускает взгляд на коробки и берет в руки одинокий предмет, лежащий на дне последней коробки.

— Похоже, только ангел. Мама подарила мне его, он достался мне от бабушки Грант. Не могу поверить, что эта штука до сих пор цела, честно говоря. Давай я возьму лестницу, и мы сможем повесить его на елку.

— Нет, просто подними меня. Я смогу повесить ее быстрее, чем ты сходишь за лестницей и установишь ее, — говорю я ему, забирая ангела из его рук, — если только ты не считаешь, что я слишком тяжелая.

Иногда я забываю, что у меня не нулевой размер.

Паркер насмехается, затем наклоняется и поднимает меня, как будто я ничего не вешу, подхватывает под задницу и крепко обхватывает руками мои бедра. Не говоря ни слова, он поднимает меня намного выше своей груди. Я стараюсь не думать о том, что он прикасается ко мне, и вместо этого сосредотачиваюсь на поставленной задаче: закрепить ангела на верхушке елки и убедиться, что он висит ровно.

— Хорошо, подойди, чуть ближе, — говорю я.

— Насколько ближе? Я ничего не вижу, — приглушенные слова Паркера доносятся из-за моей спины.

Похоже, я не понимала, насколько близко его лицо к моей заднице.

— Чуть-чуть. Ладно, еще немного правее, — я тянусь, чтобы повесить ангела на елку, но он делает шаг слишком далеко вправо, отчего я слегка покачиваюсь. Не имея ничего, за что можно было бы ухватиться, я на мгновение зависаю в воздухе, пока он каким-то образом ловит равновесие, и я не падаю на пол.

— Квинн, я ничего не вижу между твоей задницей и свитером. Скажи куда мне двигаться, — говорит он.

Слушай, мне очень трудно сосредоточиться, ладно? Подай на меня в суд.

— Хорошо, один шаг вправо. Теперь чуть выше, и будет достаточно.

Держу пари, что сейчас он еще больше проклинает меня за мой выбор елки. От этой мысли я хихикаю и чувствую, как Паркер фыркает, а затем поднимает меня на три сантиметра выше.

Осторожно я вешаю ангела на одинокую ветку на вершине елки и вздыхаю, когда он оказывается там в безопасности.

— Есть!

Паркер тут же опускает меня, его руки скользят по моему телу, пока я съезжаю по нему вниз, прижимаясь к каждому сантиметру его тела. Медленно я поворачиваюсь к нему лицом, на моих губах застыла гордая улыбка.

— Видишь? Лестница не нужна, — выдыхаю я, оглядывая свою работу, — что думаешь?

На мой вопрос отвечает тишина, поэтому я оглядываюсь на Паркера и вижу, что он смотрит совсем не на елку.

Он смотрит на меня.

Мне следует отойти назад, создать между нами пространство. Отойти в другой конец комнаты и забыть об этом дурацком пари.

Но я этого не делаю.

Вместо этого подхожу ближе, вопреки здравому смыслу. Потому что, действительно, кому какое дело до осуждений? Мне нет. Не сейчас. Не сейчас, когда я так близко и окружена всем тем, что есть Паркер Грант.

— Квинн… — голос Паркера звучит жестко, полный предупреждения.

Для него? Или для меня?

У меня нет слов, чтобы ответить. Да и не нужны они мне. В моей голове плавает гоголь-моголь, а по венам течет нечто совершенно иное.

Я хочу Паркера, и меня не волнуют последствия.

Так или иначе, я покину родной город всего через пять дней, вернувшись ночным рейсом в Нью-Йорк, где сейчас проходит моя жизнь, но это не значит, что мы не можем насладиться тем временем, которое у нас осталось? Ведь так?

Не успеваю я заговорить, как его тело сталкивается с моим, каждая выпуклость, каждая мышца плотно прижимается ко мне, заставая меня врасплох, и мои руки крепко вцепляются в его рубашку, чтобы удержаться.

Его губы движутся по моим с чувством неотвратимости, как будто если кто-то из нас моргнет, то момент исчезнет.

Я уверена, что мы оба испытываем одинаковые сомнения, только сейчас, когда мы чувствуем то, что чувствуем, никому из нас нет до этого дела.

Мои руки проникают в его волосы, цепляясь за мягкие пряди, пока он поглощает мой рот.

Захватывает меня.

Мягкое прикосновение его языка к моим губам заставляет меня всхлипывать от его прикосновений, и он тут же отстраняется, задыхаясь.

— Черт, прости меня, Квинн… я… — тихо говорит он, делая шаг назад.

— Не надо, не извиняйся. Я хотела, чтобы ты сделал это, — говорю я, прерывая его.

Его взгляд впивается в меня.

— Ты хотела?

Я не даю себе времени на размышления, на то, чтобы убедить себя, что мы не должны этого делать. Вместо этого снова сокращаю расстояние между нами и обнимаю его за шею.

— Я очень давно хотела, чтобы ты меня поцеловал, доктор Грант, и думаю, что нам следует меньше беспокоиться о том, что может произойти, а сосредоточиться на настоящем моменте.

Проходит несколько секунд, и его глубокие карие глаза смотрят на мои, ища в них сомнения, которые, я знаю, он не найдет.

— К черту, — бормочет он, поднося руки к моей челюсти и обхватывает ее, прежде чем опуститься и прижаться губами к моим губам, — я так долго хотел этого, черт возьми, Квинн Скотт. Ты даже не представляешь.

Он целует меня до тех пор, пока я не задыхаюсь. Когда наши тела сливаются, руки и ноги переплетены, он поднимает меня, лаская своими большими руками мою задницу, а мои ноги смыкаются за его спиной.

Только тогда я вижу ту сторону Паркера, о которой никогда не знала. Его грубую и доминирующую сторону.

Я ударяюсь спиной о дверь в прихожей с такой силой, что она дребезжит. Внезапно Паркер отрывает свой рот от моего и проводит поцелуями по моей шее. Каждый из них горячее предыдущего, прожигая дорожку, от которой я вся пылаю внутри.

Мое внутреннее подростковое «я» в данный момент получает удовольствие от этого. Паркер Грант.

Доктор Паркер Грант!

Боже, да у меня в комнате был целый храм, посвященный ему. Ладно, может быть, и нет, но если серьезно, то было время, когда я не могла представить, что буду с кем-то, кроме него.

Я перебираю непокорные пряди его волос, а он целует и покусывает мою шею, нежно проводя зубами по ключицам. Единственная открытая кожа, до которой он может дотянуться, поскольку я решила надеть этот нелепый свитер, в котором