— Должен заметить, выходки его товарищей показались странными, — согласился Мик. — В смысле, согласно тому, что он о них рассказал.

Де Селби задумчиво бросил расчесывать редкие волосы.

— В отношении подобных явлений следует воздерживаться от оценок, — сказал он. — Я все время следую теории. Нам надобно помнить, что, вероятно, то был и не настоящий Августин вовсе.

— Но кто же тогда?

Мудрый наставник вперился в море.

— То мог быть сам Вельзевул, — тихонько пробормотал он.

Хэкетт резко сел, возясь с галстуком.

— Ни у кого из вас, господа, не найдется ли спички? — спросил Тейг Макгеттигэн, с трудом подымаясь. Хэкетт вручил ему коробок. — Что до меня, — продолжил Тейг, — грядет здоровенный дождина с ветром, из Виклы, где-то к двенадцати. Горы енти нас всех размажут.

— Ливня я не боюсь, — холодно отозвался Хэкетт. — По крайней мере про него все понятно. Есть вещи похуже.

— Скальные пики тыкаются в тучи, как пальцы, — пояснил Тейг, — пока тучи не лопаются, и дальше ветер тащит мокрядь сюда, нам на головы. Бедолаги на пешей экскурсии вокруг Шонкилла{38} все промокнут до нитки, бутырброды с вичиною сплошь вдрызг, а денег-то и на пинту у всех на круг не хватит, что и у Бёрна{39}не спрячешься.

Облачение их, вследствие незатейливости оснастки, завершилось. Де Селби и Хэкетт курили, время было полдевятого. Затем Де Селби энергично потер руки.

— Господа, — сказал он несколько отрывисто, — полагаю, вы, как и сам я, перед нашим ранним заплывом не завтракали. Могу ли я в таком случае пригласить вас позавтракать со мной в «Шур-муре»? Мистер Макгеттигэн может довезти нас до ворот.

— Боюсь, не смогу, — сказал Хэкетт.

— Ну, не то чтоб конь мой Джимми тебя не втащил, — проговорил Тейг, сплюнув.

— Ну же, — сказал Де Селби, — нам всем нужно внутренне подкрепиться после такого утра испытаний. У меня безупречный лимерикский бекон, да и в том аперитиве недостатка не будет.

Были другие дела у Хэкетта на самом деле или нет, Мик не знал, но мгновенно разделил этот порыв убраться прочь — хотя бы подумать или попытаться не думать. Де Селби нисколько не откажешь ни в приличиях, ни в достойном поведении, однако постоянное общество его навевало словно бы неловкость — возможно, смутный, неопределенный страх.

— Мистер Де Селби, — с теплом произнес Мик, — это, конечно же, любезно с вашей стороны — пригласить нас с Хэкеттом к трапезе, однако так уж вышло, что я позавтракал вообще-то. Думаю, лучше мы тут расстанемся.

— Скоро увидимся, — промолвил Хэкетт, — обсудить события сегодняшнего утра.

Де Селби пожал плечами и позвал Макгеттигэна помочь ему со снаряженьем.

— Воля ваша, господа, — отозвался он вполне вежливо. — Я бы точно не отказался закусить и, вероятно, получу это удовольствие в компании Тейга. Думал, погода, стихии и силы небес сделают лекцию за завтраком уместной.

— Удачи, ваша честь, но подкрепление имеется в этой вашей бутылке, — сказал Тейг радостно, извлекая изо рта трубку, чтобы получилось погромче.

На том они и расстались, и Хэкетт с Миком отправились пешком в Долки; Мик катил велосипед с некоторым отвращением.

— Тебе надо куда-нибудь идти? — спросил он.

— Нет. И что ты себе об этом спектакле думаешь?

— Не знаю, что и сказать. Ты слышал беседу, и, насколько я понимаю, мы оба слышали одно и то же.

— Ты считаешь… это на самом деле случилось?

— Похоже, иначе никак.

— Мне надо выпить.

Они умолкли. Размышлять об этом сеансе (если это неуклюжее слово тут уместно) было втуне, хоть и тревожно, и все же выбросить подобные мысли из головы не удавалось. В обсуждении чего бы то ни было с Хэкеттом Мик почему-то видел мало толку. Ум Хэкетта скрутило в узел точно так же, как и его собственный. Они походили на двух бродяг, что встретились на пустынном беспутье и оба безнадежно спрашивают друг у друга дорогу.

— Ну, — наконец проговорил Хэкетт угрюмо, — я пока не выкинул за борт вчерашние подозрения о зелье — и даже гипноз не отрицаю. Но проверить, было ли это все сегодня галлюцинацией или нет, мы никак не можем.

— Может, спросить у кого? Совет получить?

— У кого? Для начала, кто поверит хоть слову из этой истории?

— Верно.

— Кстати, маски те подводные — настоящие. Я такие штуки пробовал раньше, но те были не такие хитроумные, как у Де Селби.

— Откуда нам знать, а ну как в этих баллонах был какой-нибудь газ, от которого мозги набекрень?

— Ей-ей правда.

— Я почти забыл, что на мне была эта штука.

Нерешительно помедлили они на углу, в одиноком городке. Мик сказал, что, думается, ему лучше пойти домой и позавтракать. Хэкетт считал, что еще слишком рано думать о еде. Ну, Мику надо избавиться от этого клятого велосипеда. А ну как удастся оставить его в потешном крохотном полицейском участке, коим ведает сержант Фоттрелл? Но какой смысл? Не придется потом утрудиться и забрать его в другой раз? Хэкетт сказал, что никакой необходимости ехать на нем вообще не было, с самого начала, поскольку имеется ранний трамвай — для удобства эксцентричной публики. Мик сказал нет, не по воскресеньям, не из Бутерстауна.

— Уверен, миссис Л. меня бы пустила, — заметил Хэкетт капризно, — да только я знаю, что чушка эта здоровая еще храпит в постели.

— Да, утро выдалось странное, — отозвался Мик сочувственно. — Ты вот сейчас досадуешь, что не видать тебе общества вдовушки — хозяйки распивочной, а еще и полчаса не прошло, как покинул общество святого Августина.

— Да.

Хэкетт горестно рассмеялся. У Мика на самом деле было чем нынче заняться, позже, он помнил об этом — как почти в любое воскресенье. В три тридцать он встретится с Мэри у Боллзбриджа, и, вероятнее всего, они отправятся влюбленно прохлаждаться и болтать в Херберт-парк{40}. Эта договоренность грозила перерасти в докуку рутины. Когда они в конце концов поженятся — если вообще поженятся когда-нибудь, — не будет ли однообразие жизни и того хуже?

— Я собираюсь отдохнуть умом, — объявил он, — и отдыхать я буду в Херберт-парке, нынче, погодя, avec ma femme, ma bonne amie[15].

— Моя дама Астериск по воскресеньям воздерживается, — сказал Хэкетт уныло, прикуривая сигарету.

Внезапно он оживился.

— Нынешним утром, — воскликнул он, — ужас напал на нас из-за подрыва малого заряда ДСП. А вот и ДСП собственной персоной!

И то правда. По боковому проулку, катя рядом велосипед, к ним приближался сержант Фоттрелл. Приближение его было неспешным и суровым. Он являл взгляду величие закона — неизбежного, последовательного, неумолимого.

Обрисовать