– До этого вы что-нибудь заметили?

– Системы корабля заранее предупредили о столкновении, но я не придал этому значения, о чем впоследствии пожалел…

– А до синхронизации вы встречались с Соней? Может быть, пересекались в общих коридорах?

– Насколько мне стало известно, она присоединилась к программе после того, как наша группа синхронизировалась, поэтому – нет.

– Понятно, – произнес Ной, задумавшись.

– Послушайте, – придвинулся Касс. – Ваша дочь она… с Базы?

– Нет, – Ной нахмурился, не понимая, к чему такие личные вопросы. – А зачем вы спрашиваете?

– Чистое любопытство, – поднял руки Касс, показывая, что у него нет намерений причинить вред. – Так… она поправится?

– Я бы мог уже сейчас помочь ей, если бы она разрешила, но, к сожалению, Соня ненавидит симуляцию и нейроинженирование настолько, что оформила для этого соответствующий документ.

– Если вам нужна какая-то помощь… – произнес Касс.

– Нет, спасибо. Врачи рассчитывают, что она должна вот-вот очнуться, судя по мозговой активности. Как я мог бы загладить вред за доставленное неудобство? Инспектор сообщил, что вам пришлось ждать меня здесь долгое время.

– Знаете… – задумчиво вздохнул Касс. – На самом деле мне нужна работа. Думаю, что не хочу возвращаться в программу, но, может быть, вы что-нибудь для меня присмотрите?

– Конечно, – заверил Ной, – я сделаю всё необходимое. Сейчас же поручу помощнице.

– Спасибо.

Выходя из симуляционной комнаты, Ной вновь столкнулся в проходе с официанткой и шепотом выругался.

Когда Ной выехал из помещения, Касс связался с Лиамом.

– Алле-е-е, – поприветствовал друг.

– Знаешь, с кем я сейчас разговаривал?

– С Председателем Галактики? – засмеялся Лиам.

– С Ноем из «БВ», главой компании.

Лиам резко замолчал, видимо, дыхание перехватило.

– Ты уверен? Что он там делает?

– Он, можешь мне поверить, отец той девушки, которая в меня врезалась.

– Отец… как отец… настоящий отец?

– Ага.

– Значит, ты и она, он…

– Именно.

Высокая Наблюдательная Башня возвышалась над Полем – пустыней, протяженностью сотни километров, заставленной сверкающими из-за установленных на них солнечных батарей капсулами, в которых лежали люди, живущие в цифровой реальности. И это было всего лишь одно из Полей.

Агни сложил руки за спиной, оглядывая свои владения, конца и края которым не было видно. Словно орел, ожидающий появления добычи, своим зорким взглядом он не мог не заметить шагающего к Башне Фреда.

– Он пришел, – сообщил Кеплер, стоявший рядом. – Мне сопроводить его к вам?

– Он найдет дорогу, я в этом уверен, – ответил Агни. – У меня для тебя есть другое задание, Кеплер. Отправляйся на Марс, пока туда не добрался Ной: всё разузнай, сообщи мне и оставайся там. Будь моим глазами и ушами, докладывай, что он видит, слышит, чувствует.

– Да, сэр.

Через несколько минут после того, как Кеплер ушел, в наблюдательном пункте появился Фред.

– Фред, прошу сюда, – пригласил Агни.

Гость поспешил, встал рядом с Представителем перед громадным окном с видом на Поле.

– Вы с Ноем мечтали о таком будущем? Спокойной, тихой Земле, задыхающейся не столько от аномальной жары последних лет, сколько от отсутствия жизни?

Фред понял, к чему идет разговор, и ему это не нравилось. Он вышел из проекта давным-давно: Поле существовало благодаря стараниям Ноя, Фред тут ни при чем.

– Мы разрабатывали концепт капсул в то время, когда люди уже могли погружаться в цифровые миры у себя дома, используя «Домашние станции». До распространения квантовых технологий мы не понимали, как создать мир, полностью контролируемый пользователем, который будет отзывчив на каждое воздействие, вплоть до взмаха руки или дыхания. После успешного их распространения среди всего населения мы и задумались о создании капсулы – машины для полного погружения в симуляцию. Вскоре после начала продаж мы внедрили возможность коллективного присоединения пользователей, потом создали единую симуляцию, которая, пусть и не подчиняется правилам одного человека, но отвечает требованию необходимости взаимодействия между людьми, например для ведения торговли и иного совместного времяпрепровождения. Когда я заметил, что люди перестали отличать реальность от симуляции и покидать капсулы, я… испугался, сообщил об этом Ною, сказал, что ухожу. Это было после первого полета на Марс, когда я осознал, что интерактивная реальность, какой бы искусственной она ни была, оказалась для людей настолько востребованной, что они полностью отказались от внешнего мира, – Фред немного помолчал. – А потом… вы знаете, что произошло: практически все сферы жизни, кроме технологий и науки, стали функционировать только в интерактиве. Люди зарабатывают, люди тратят – одни продают услуги другим, как это было всегда. Поле не было построено при мне, хотя я видел концепт, это сделал Ной не без поддержки других предпринимателей. Он не заставлял людей приходить сюда – они согласились на это сами.

Агни молчал так, словно всё понимает, но в то же время занимает другую, независимую и непоколебимую, позицию, которую не собирается менять.

Фред всё же попытался:

– Это нормальный эволюционный процесс, о развитии которого говорили задолго до появления Поля. Корпорации, занимающиеся, в частности, созданием видеоигр, намеренно воспроизводили столь похожие на нашу реальность миры, с одним исключением – в виртуальном мире ты можешь быть кем угодно: героем, злодеем, ангелом, демоном – неважно. Все остальные организации, оказывающие услуги, подтянулись к потребностям пользователей. Люди сделали выбор сами, индустрия лишь подстроилась под их запросы. Пускай те, кто хотят жить в этом мире, живут там. Как видите, вокруг вас есть люди, которые работают во благо всех остальных. И это тоже их выбор.

Агни наконец повернул голову, посмотрев на Фреда, – так отец смотрит на глупого ребенка.

– Я нахожусь в позиции, которую не считаю для себя удачной: так получилось, что меня назначили Представителем планеты Земля. Это накладывает на меня определенные обязательства.

Когда случился сбой в работе капсул, меня вызвали в Резиденцию; сообщили: «Вашему отцу плохо». Я приехал, он – на крыше, на краю. Я спросил у него: «Что ты делаешь?». Он ответил: «Это просто сон, я очнусь, когда упаду». Я попытался убедить его, что я – реальный, но, вы знаете, насколько картинка в симуляции похожа на то, что видим мы: очень трудно понять, что есть что, а после такого долгого нахождения в капсуле – и вовсе.

Представьте, что вас вытащили из нашей симуляции, как бы вы себя чувствовали? Наверняка, не поверили бы в то, что видите, ваши мысли были бы спутаны, вам казалось бы, что вы сошли с ума. Даже если бы вам объяснили, что вся ваша жизнь была симуляцией, вы бы сказали, что такого не может быть, потому что вы и ваше окружение казались такими живыми; вы всё чувствовали, слышали, ощущали. Для людей на Поле выход в «реальность» всё равно что жизнь после смерти. Но, как и в нашей симуляции, мы не стремимся из нее выйти.