Ты где сейчас? Филипп тебе лучше вернуться. Я сама доберусь. И не извиняйся… Может, я все-таки сама. Ну, хорошо, давай на Киевском.

— Кажется, твой друг не может тебя встретить, — Геша улыбнулся. — Будешь моей попутчицей, я отвезу тебя.

— Я легко могу добраться сама! — Маша недовольно поджала губы, раздраженная его тоном, нетерпящим возражения.

— Я и не сомневаюсь, — он взял ее под руку и повел к выходу.

Мария краем глаза заметила за спиной уже двух парней, один из которых нес ее чемодан, и это был не Виктор. В зале ожидания бродили таксисты, предлагая всем прилетевшим свои услуги. К ним не подошел ни один, наоборот, все расступались, давая возможность пройти. «Ну, еще бы», — она вспомнила суровые лица телохранителей.

На улице моросил дождик. Недалеко, отдельно от других машин, стояли два черных ВМV. Машу уже ничего не удивляло, только сильнее билось сердце. От влаги ее волосы завились в кудри и распушились. Геша смотрел на нее и довольно улыбался.

— И что ты такой довольный?

— Я рад, что встретил тебя, ты приносишь мне удачу.

— Ты повторяешься, когда-то я это уже слышала.

Охранник открыл заднюю дверь. Геша помог Маше сесть и обошел авто сзади. Виктор последовал за ним, и снова открыл дверь, подождал, пока Геша сядет, тихо закрыл ее и прошел вперед, намереваясь сесть рядом с водителем.

— Виктор, ты едешь с парнями, — бросил Геша.

— Не положено, Эрнест Робертович. — Твердо сказал Виктор.

— Иди!

Виктор глянул на Машу, и, не сказав больше ни слова, направился к стоящему сзади автомобилю.

— Здравствуй, Семен Иванович. — Уважительно поздоровался Геша с водителем, немолодым мужчиной с добродушным лицом и шикарными усами. — Едем.

Машина легко неслась по влажному асфальту. За окном мелькали цветущие кусты акации и сирени, такие ранние в этом году, и в салоне стоял их смешанный аромат. Пейзаж успокаивал и навевал приятные воспоминания. Какое-то время ехали молча, только негромкая музыка доносилась из радио. Тишину нарушил звонок Машиного мобильного.

— Опять твой Филипп, — буркнул Геша, — какой беспокойный.

— Ало, Ваня, как ты? — Маша разговаривала с сыном, машинально накручивая локон на палец. Тот просил разрешения иногда оставаться ночевать у Саньки. — Да, солнце мое, ну конечно. Мне будет спокойнее, тебе веселее, только помни, что ты в доме не один и не умори кота голодом. Целую тебя!

— Один здесь, другой там…

— Это сын. Иван. Ему шестнадцать. — Маша сказала раньше, чем успела подумать. Ни к чему лишняя информация. Но было поздно.

— Кто? — Геша поднял бровь.

— Не твой.

— А если посчитать?

— Правда, не твой!

— А если генетическую экспертизу?

— Что-о-о? — Маша чуть не задохнулась от негодования. — А лопаткой по морде! У нас с тобой мог быть сын, но ты сбежал. Вспомни. Сбежал!!!

Она, наконец-то, дала волю своим чувствам и стала отчаянно колотить кулачками по его груди, повторяя одно и то же. Геша поймал ее руку и по очереди поцеловал все пальцы.

— Останови здесь, — попросил он. — Семен Иванович, выйди на пять минут.

— Эрнест Робертович, если что не так, мне Петр Яковлевич голову оторвет, вы же знаете, — взволнованно начал водитель.

— Все так, разомни ноги.

Мужчина вышел. К нему уже спешили двое парней, на ходу расстегивая пиджаки, оголяя кобуру. Еще один остался возле второй машины.

— Почему стоим? — Спросил Виктор. Видимо, он был старший в охране.

— Барышня ругается и дерется, а Эрнест Робертович ее успокаивает.

— Малахольная какая-то, свалилась нам на голову. Ну, просто мелкий вредитель. — Ровно, без эмоций сказал он.

— Это хорошо.

— Что хорошо, — не понял тот, — что вредитель?

— Нет, что мелкий! Сына она ему не показывает, — многозначительно произнес Семен Иванович и улыбнулся в усы, глядя, как на каменное лицо Виктора все же прокралось удивление.

— Я не сбежал! Вернуться не успел… Я не хотел посвящать тебя в свои, мягко говоря, темные дела, не хотел ни малейшей вероятности риска или просто неприятностей для тебя. — Геша нахмурил брови. — Не к родителям я ездил, если и забегал к ним, то совсем ненадолго, чтобы они убедились, что все в порядке, и я здоров и счастлив. Я, правда, был счастлив с тобой. Вот только еще до нашей встречи я занимался форцовкой. У Гарика, тогда я считал его другом, были свои люди в порту, он получал товар, и мы быстро его сбывали на одесском привозе и через проверенных людей. Чаще всего удачно. Кое-что оставлял для себя. По тем временам мне светила статья за сбыт контрабанды, если бы я попался, а контрабандой считалось все, что попадало в страну нелегально.

У Маши высохли слезы. Она недоверчиво смотрела на Гешу и понимала, что совсем его не знала. Она была настолько влюблена и поглощена своими собственными чувствами, что не замечала тогда в его поведении ничего странного. Геша казался ей сильным, самостоятельным, уверенным в себе, он был той самой крепостью, в которой можно укрыться от холода и ветра. Она уважала его желание часто навещать родителей, может потому, что не могла заставить себя ездить к своим.

— Иногда случались проколы, и я отсиживался какое-то время в Южном городке, где однажды мы с тобой встретились. Ты помнишь?

— Лишний вопрос. Подружка Ленка вытащила меня в «Геликон» посмотреть на красивого, осторожного, одинокого парня, который, то появлялся в городке, то загадочно исчезал, вызывая интерес у всех местных девчонок. Ни с кем не общался, ни с кем не знакомился, ну просто кот, который гулял сам по себе.

— Почему кот?

— На одинокого волка ты тогда не тянул.

— А сейчас?

— Не знаю, на сколько одинокого, — Маша оценивающе прищурилась и кивнула в сторону его свиты, — но на волка похож.

— Жизнь заставила… Тогда я должен был получить очередную партию, но Гарик уже засветился, нас ждали оперативники. А дальше все как во сне: уголовное дело, слезы матери, лица следаков, желавших повесить на нас всех собак. И ты, такая вся наивная, доверчивая, необычная, как радуга в тумане. Знаешь, есть такое редкое природное явление. — Он с нежностью посмотрел на Машу. — Пока велось следствие, три месяца пробыл в СИЗО. Из этой передряги меня вытащил отец благодаря своим связям. В тот день, когда меня отпустили, я узнал две новости. Первая оказалось плохой, отец вытащил меня на условии, что вместо двух лет тюрьмы, я пойду на два года в армию. Но когда я узнал вторую новость, то первая уже казалась идеальной, иначе, я бы тебя тогда придушил, в этот день ты вышла замуж…

У Маши от выступивших слез все расплывалось перед глазами, комок подступил к горлу.