— Ну, как тебе это?

Да. Чем скучнее, тем лучше.

— Алло?!

Наклеив улыбку, Софи повернулась к Джасперу. Он показал ей чудовищную мешанину воланов и рюшей, напоминавшую тусклым синим цветом школьную форму. Девушка возмущенно отмахнулась:

— В нем я буду похожа на трансвестита. — Она залезла в гущу вешалок с платьями из однотонной синтетики. — Хорошо, если в центре моды севера Англии найдется платье, похожее на саван… Вот. Смотри, что я нашла!

Она триумфально подняла вешалку, на которой висело нечто из жесткой черной ткани — длинное, прямое и начисто лишенное какой-либо декоративности. Покрой и форма выреза обещали превратить даже самую соблазнительную грудь в благопристойную полочку, а ценник свидетельствовал, что это платье до сих пор не показалось привлекательным ни единому человеку. После трех уценок его отдавали практически даром.

— Мне нравится, — одобрил Джаспер, изучая находку со всех сторон. — Мадам примерит?

— Нет. Оно моего размера, оно ужасное, и в любом случае здесь слишком холодно, чтобы раздеваться. Давай купим его и пойдем в паб. Я считаю, что была хорошей невестой, чем заслужила калорийный ланч.

«Бык Хоксворта» выглядел как типичный английский паб. Стены украшали выцветшие эстампы с изображением замка Элнбург и изрытая дротиками доска для дартса. Лошадиная упряжь свисала с черных от времени балок.

Пока Софи устраивалась за столиком возле камина, Джаспер сходил к стойке и вернулся с кружкой пива, бокалом красного вина и газетой, зажатой под мышкой.

— Еду сейчас принесут. — Он сделал глоток пива, увенчав верхнюю губу пенными усами. — Не возражаешь, если я быстренько позвоню Сержио? В Элнбурге отвратительно ловится сигнал, к тому же я каждый раз до смерти боюсь, что меня кто-нибудь услышит.

— Нет проблем. — Софи пожала плечами. — Звони на здоровье.

— Мне послышалось какое-то «но»…

— Разве не легче было бы рассказать родным правду?

— Нет. Легче жить своей жизнью далеко отсюда, не мучая себя размышлениями о том, как я разочаровал семью. Моему отцу семьдесят, но он все еще гордится репутацией донжуана и рассматривает погоню за юбками как признак социальной продвинутости. Гомосексуализм ему непонятен, стало быть, противоестественен. Я думаю, известие, что женщины меня не возбуждают, его прикончит. Что же до Кита…

— Я вообще не понимаю, что дало ему право судить всех вокруг, как будто он особенный, — зло сказала Софи, разворачивая газету.

— Боже милосердный! — выдохнул Джаспер, хватая ее за руку.

Софи проследила за его взглядом. На первой полосе под заголовком «Чествование героев» красовалась фотография Кита в военной форме с внушительной коллекцией медалей на груди.

Джаспер быстро прочитал заметку вслух:

«Майор Кит Фицрой был награжден медалью Святого Георгия за преданность долгу и образцовую храбрость, проявленную в условиях большого персонального риска. Майор Фицрой обезвредил более ста самодельных взрывных устройств, предотвратив многочисленные жертвы среди военных и мирного населения. Сам герой охарактеризовал свои действия как «не заслуживающие такого внимания».

За столом воцарилось молчание. Софи чувствовала себя так, словно проглотила бенгальский огонь, который продолжал искрить где-то внутри. Официантка принесла лазанью и жареную картошку, но аппетит почему-то пропал.

— Ну хорошо, возможно, это дает ему право вести себя, как будто он немножко особенный, — сказала Софи дрожащим голосом. — Ты знал что-нибудь об этом?

— Вообще ничего.

— Но чем это не повод для семейной гордости? Неужели вашему отцу не было бы приятно?

— Он скептически относится к военной карьере Кита. — Джаспер пожал плечами. — По его убеждению, людям нашего круга не пристало работать. Допускаются только бессмысленные артистические занятия вроде моего.

Фотография Кита притягивала взгляд, девушка не могла не думать о том, как он красив. Было бы проще продолжать считать его несносным заносчивым типом с манией контролировать все и вся, но после вчерашнего рассказа Джаспера и этой статьи в газете он предстал перед ней в ином свете.

Хуже всего, что Софи начала грызть совесть. Ей, столько раз страдавшей от скороспелых суждений и предрассудков, нравилось думать, что уж она-то никогда не заклеймит человека, ничего о нем толком не зная.

Но ведь Кит начал первым, напомнила себе Софи. С первого взгляда навесил на нее ярлык «распутной, корыстной пустышки», что никак не соответствовало действительности. По крайней мере, в отношении корысти. Она надеялась, что вечером с помощью монашеского платья и нескольких уместных замечаний о международной политике заставит его изменить мнение и по двум другим пунктам.

Ради спокойствия Джаспера, разумеется.

Поднимаясь из-за стола, Софи прихватила газету:

— Как думаешь, можно мне ее взять?

— Зачем? — удивился Джаспер. — Хочешь положить фото героя под подушку?

— Нет! — Софи почувствовала, что краснеет. — Хочу пробежать глазами заголовки, чтобы поддержать интеллектуальную беседу за ужином.

Джаспер смеялся всю дорогу до машины.

* * *

Глядя на себя в зеркало над каминной полкой, Ральф поправил галстук и пригладил зачесанные назад волосы.

— Должен сказать, Кит, что нахожу твои рассуждения о моей скорой смерти бестактными. Особенно сегодня. Такой юбилей нагоняет тоску сам по себе — без того, чтобы кто-то напоминал имениннику, что его дни сочтены.

— Мы не потянем налог на наследство. — Кит подумал, что имениннику стоило бы держать это в голове без напоминаний со стороны. — Так что практичнее было бы передать право собственности кому-то другому.

— Я полагаю, ты подразумеваешь себя? А как же Джаспер?

«Элнбург принадлежит тебе», — снова зазвучал в ушах Кита голос матери.

Руки в карманах смокинга сжались в кулаки. Опыт подсказывал Киту, что только спокойствие поможет ему справиться с Ральфом, когда старик в воинственном настроении. Мелькнула мысль, что именно так Кит приобрел привычку скрывать эмоции за маской равнодушия и отстраненности.

— Передать имение младшему сыну через голову старшего было бы нелогично.

— Не знаю, не знаю. — В голосе старика прозвучала ядовитая насмешка. — Еще раз повторю, что пока не намерен умирать, но, если ты настаиваешь, давай посмотрим на ситуацию под другим углом. Ничто не помешает Джасперу прожить еще лет шестьдесят, а ты испытываешь судьбу каждый день.

Кит поймал в зеркале взгляд отца и понял, что старший Фицрой уже порядочно нетрезв. А это значило, что продолжение спора принесет плоды, прямо противоположные желаемым.

— Передай имение Джасперу, если хочешь. — Кит пожал плечами, подбирая свернутую газету с журнального столика. — В любом случае лучше, чем бездействие. Хотя это сделает его еще более привлекательной мишенью для брачных аферисток вроде той, которую он приволок на твой юбилей.