как кто-то напился, и сама же с них смеялась. Дариэлю очень хотелось поддержать разговор, но едва он открывал рот, с языка слетали только язвительные и полные необоснованной агрессии выпады. В груди клокотала странная ярость, которую он изо всех сил пытался подавить. Его раздражали все вещи, на которые он раньше никогда не обращал внимания, а особенно нытьё Аарона о своей многострадальной больной спине.

— Да заткнись ты уже нахер, — всё же сорвался он в один момент на брата.

Тот от удивления остановился и в недоумении уставился на Дариэля. Но, логически рассудив, что, должно быть, на любимого козла с отпиленными рогами так действует тёмная магия, ничего не стал отвечать и пошёл дальше молча.

Дариэль же мысленно уже избивал сам себя, решив, что обидел парня, который не виноват в том, что просто устал. В тот момент ему было непонятно даже, на кого он злится больше, на себя или на Аарона, но злость клокотала в нём пробудившимся вулканом.

Дангер тоже замолчала. Нет, она, конечно, была знакома с буйным нравом Дара, он никогда не был святым. Раньше они то и дело ругались, дрались, вырвали друг другу волосы и швырялись разными предметами быта. И это происходило не только в детстве, но и в более осознанном возрасте. Бесконечные стычки были частью их взаимоотношений, однако это всегда больше напоминало некую игру, и никто из них не обижался на второго. Но вёл себя так Дар только с ней одной, с остальными же он был позитивной душой любой компании, и уж тем более никогда не говоря ни одного дурного слова Арри. Брат был для Дариэля словно маленьким хрупким кувшином, способным сломаться от любого неосторожного слова или действия. Он любил его и заботился всегда, сколько себя помнил и никогда не позволял себе срываться на него. Да, порой это была своеобразная забота, но парня нельзя было судить: он делал то, что было в его силах и даже сверх того.

«Да уж, времена нашей беззаботной молодости явно безвозвратно утеряны» — грустно подумала девушка.

— Давай я понесу твой рюкзак, если ты устал, — тихо предложила она и уже протянула было руку к лямке, но Аарон вдруг отшатнулся от неё, как от прокажённой, нахмурился и зашагал быстрее, презрительно бросив, что справится сам. Дангер захотелось сесть на землю, закрыть лицо руками и погрузиться в свои мысли, отгородившись от внешнего мира. Кажется, только теперь она действительно поняла, зачем Арри так делает. Очень тяжело было сохранять спокойствие в таких условиях. Однако она решила, что обязана быть сильной и мыслить здраво, не распыляясь на ненужные ссоры и страдания. Нужно показать пример и вести их группу вперёд, даже если больно самой, даже если показная жизнерадостность ей обойдётся в очередную бессонную ночь. Нельзя, чтобы парни переживали ещё и за её душевное состояние, им и без этого хватает проблем.

Поэтому Дангер лишь улыбнулась той своей по-детски очаровательной улыбкой и сказала Аарону, что он, конечно, молодец и силач, но если передумает, то она будет рада помочь.

— О, а хотите расскажу, как однажды две эльфийки в таверне напились и стали драться за последнюю кружку эля?

— Нет, — в один голос ответили ребята.

— Всё равно уже рассказала, — пожала плечами Дангер, — но вы упускаете кучу забавных подробностей.

— У меня только один вопрос, — спустя время вдруг с подозрением в голосе произнёс Аарон.

— А?

— Мы думали, что ты шляешься гораздо дальше от деревни. Ты что, всё это время была так близко?

— А, да нет. Вообще, я с другого конца Деритора пришла. Месяц назад какой-то странный мужик, с которым мы пили…

— Ты вообще чем-то занималась кроме пьянства? — Не выдержал Дариэль.

— Да много чем! Но вы же не слушаете совсем. О, кстати, расскажу потом, как мы с гроллами грабили торговый караван. Это вообще крутая история, почти никто не выжил. Так вот, пили со странным мужиком. Такой идиот! Напился с одной кружки пива и начал что-то про свою жизнь бесконечно мне толкать. Сказал, что поэт, но из-за цензуры не может продолжать писать свои стихи. А вообще на поэта не похож был, какой-то слишком… Не знаю, ну, поэты же выглядят всегда красиво, ходят, как эти. Верхушки общества. Шарфом обмотавшись. А этот вилкой в зубах ковырялся, байки какие-то тысячелетней давности травил. Что-то про королей, магов, культ… Ничего не поняла, но…

— Ближе к делу, Дангер.

— Да-да. Он мне под конец что-то так серьёзно говорит, мол, у меня друзья раньше были — прекрасные люди! Но вляпались в какую-то дурную историю, один помер, другой вроде как почти помер. Не ясно, в общем, что там произошло. И так это мне всё грустно рассказал, мол, не уберёг. Должен был быть рядом. А теперь один совсем, не знает, что делать. Сидел, в общем, с печальной рожей, на стакан смотрел. Думала, заплачет. Я потом про вас двоих вспомнила, страшно почему-то стало. Решила наведаться, проверить издалека, живы вы тут ещё или как. Не могу же совсем бросить и забыть, правильно? В итоге пришла, к деревне нашей иду, вижу: человек идёт с таким видом, что так и хочется ограбить. Прямо напрашивается. Я его сбиваю, а это Аарон. Во, думаю, интересно получилось.

— Ага, — ещё более подозрительно и ещё более задумчиво сказал сам Аарон, — очень интересно получилось. Какое совпадение интересное.

Дангер закивала.

Спустя ещё около часа решил и остановиться на привал.

— Чисто исходя из теории вероятности мы уже должны были встретить кого-нибудь, — мрачно заявил Аарон, обнимавший собственные колени и покачиваясь из стороны в сторону, — это ведь главный торговый путь, обходных здесь нет, не может быть, что нам не встретилась ни одна телега.

— Тер… Чего вероятности? — Дангер поперхнулась куском хлеба от того, что парень неожиданно подал голос.

— Забудь, я только что это придумал. Хотя считаю, что когда-нибудь она должна стать отдельной наукой. Может, в будущем… Знаешь, чтобы численно вычислять вероятность происхождения каких-либо событий.

— Численно? Зачем? И так понятно ведь, что событие либо произойдёт, либо не произойдёт. Как это в числа перевести?

— Нет, это не так работает. Вот какая вероятность того, что на нас сейчас нападёт стая волков?

— Не нападёт, в эти края волки редко суются, боятся людей.

— Она есть, просто маленькая. Но было бы проще, если бы мы могли узнать точное число, которое бы выражало, насколько она маленькая. Это бы меня успокоило больше, чем твои заверения в том, что волков здесь не водится.

— Ты всегда был немного странным.