«общих» местах. В камере снова по вечерам звучали непринужденные разговоры, философские дебаты, споры о жизни. В один из таких вечеров Майкл поднял тему обучения.

— Судя по твоим книжкам и конспектам, ты психолог? — спросил он у Криса, и, слава Богу, в этот раз они за разговором играли не в карты, а в нарды. То есть, играли Майкл и Рой, а Кристофер только смотрел.

— Я учился, но не окончил, — пояснил парень.

— Так подай документы на заочное обучение, как скопишь деньги, — посоветовал Ящерица.

— Зачем?

— Как зачем? Жизнь длинная, а ты, рано или поздно, выйдешь отсюда. Мало ли как изменятся законы за двадцать пять лет.

— Кому нужен будет психолог из тюрьмы? — невесело усмехнулся Крис.

— Программам по реабилитации заключенных, — серьезно сказал Север, до этого почти не участвовавший в разговоре.

Он снова что-то читал, лежа на боку. А Кристофер сидел на его койке, возле живота, а не как всегда на табурете. Иногда Север прикасался к парню: поглаживал его по бедру, по спине, или легко дергал за рукав, привлекая внимание, чтобы показать абзац из книги. Остальные в камере делали вид, что ничего необычного не происходит.

— Я подумаю об этом. Все равно сейчас нет денег, — пожал плечами Крис.

— Я оплачу, — заявил Север тем тоном, который не предполагал дальнейшего обсуждения.

— Не надо. Я не хочу быть обязанным, — сказал Крис, обернувшись к мужчине, но тот лишь поднял брови. — К тому же, ничего страшного, если я буду учиться позже. На сессии меня все равно не отпустят, так что никто не станет осуждать меня за возраст.

— Есть разница, когда учиться, в двадцать лет или в сорок. Кроме того, сейчас у тебя знания еще свежие, ты сможешь продолжить обучение, а не начинать с нуля, — Север сел на кровати и положил ладонь на загривок Кристофера, потянув его к себе. — Если ты захочешь продолжать обучение сейчас, я оплачу. Подумай об этом.

Сказал и отпустил его, вернувшись к чтению. Крис чувствовал, что плавится. Ото всех прикосновений, от заботы, от внимания Томаса. От его умения чередовать в своем поведении приказы и послушание, чтобы Крис не ощущал себя мышкой в мышеловке. Он и без цветной метки был влюблен в Севера, а теперь его мозг не находил ни одной весомой причины, чтобы не отдаться своему соулмейту. Но Крис старался не торопиться. Страх, парализующий, беспричинный, мешал ему действовать, мешал дышать полной грудью, мешал рисковать. А Север терпеливо ждал. И ведь они еще даже не поцеловались ни разу!..

Но и у выдержки Севера был предел. И он наступил тогда, когда в день свиданий с Эмили вместо него охранник позвал Кристофера.

— Ты сказал, что ничего не брал в моих вещах? — зло прищурившись, спросил он у парня.

— Не брал, — Крис сжал губы и с трудом удержался, чтобы не попятиться. Его обижало недоверие Севера, ведь он держал обещание о наркотиках, не нарушал правил камеры, да и вообще не давал повода для таких допросов.

— Как тогда ты связался с Эмили?

— Никак! Я не…

— Тогда почему она хочет поговорить с тобой?

— Я не знаю, — честно признался Крис. — Я удивлен не меньше тебя.

Он бросил грустный взгляд на разозленного Севера и пошел с охранником, который не собирался ждать его весь день. В комнате свиданий Кристофер был впервые за почти полгода его заключения. Помещение было точно таким, как его показывали в фильмах, разве что стекла грязнее и к трубкам было противно прикасаться: сальные, жирные. Ему указали на переговорный стол номер шесть, где со стороны свободных людей сидела светловолосая женщина, на вид немного за сорок.

— У вас пятнадцать минут. Потом у нее еще одна встреча, — пояснил конвоир, и Кристофер прошел мимо других заключенных, болтающих со своими родными, и сел на стул кабинки шесть.

— Привет! Так вот ты какой! — жизнерадостно начала женщина, будто бы увидела старого друга. — Рада с тобой познакомиться, Кристофер. Я Эмили, бывшая жена Томаса.

— Я знаю, кто вы, — кивнул Крис. Он не успел отойти от размолвки с Севером, поэтому напрочь забыл о вежливости. — О чем вы хотели со мной поговорить?

— О, Томас заволновался, когда тебя позвали ко мне? — Эмили, кажется, хихикнула. — Как раз о нем я и хотела с тобой поговорить.

— С ним все хорошо? Он мне ничего о себе толком не рассказывает!

— Все нормально, не волнуйся. Он и мне о себе не рассказывает. Все больше о тебе, и о том, что его родственная душа не хочет быть с ним… Но я с ним прожила почти восемь лет, я его хорошо знаю. Так что ты можешь спросить у меня о нем всё, что угодно.

Узнать о Севере побольше было заманчиво, но Крис не хотел устраивать заговоры за спиной. К тому же, мало ли кто из людей мог греть уши у их разговора.

— У меня нет никаких вопросов. Томас сам мне все расскажет, если захочет. Кстати, он рассказал мне про вашу дочь Шарлотту. Я очень вам сочувствую.

— Спасибо, Кристофер! Если тебе интересно, то у Томаса должна быть ее фотография. Он может показать нашу девочку, — улыбка Эмили стала грустной, и Крис обругал себя, что вообще поднял эту тему. — Ну, раз у тебя нет ко мне вопросов, тогда скажи, почему ты не принимаешь его? Потому что он мужчина?

— Э, нет. Меня это совсем не беспокоит, — вздохнул Крис, немного смущенный напором и прямолинейностью Эмили.

— Тогда почему вы не вместе? Он каждую встречу рассказывает мне о том, какой ты замечательный, талантливый, светлый человек… Не думаю, что ты не знаешь, как он к тебе относится. Он тебе неприятен? Ты его боишься?

— Я боюсь, но не его. А быть от него зависимым. Боюсь, что он исчезнет, как только я привыкну, что он рядом. Боюсь, что как только он рассмотрит меня внимательнее, то поймет, что я не замечательный и не талантливый. И уж точно не светлый. Боюсь, что он всё-таки ошибся, и мы не соулмейты.

Крис удивился своей откровенности перед незнакомым человеком. Наверное, это женские чары или приемы психологии?

— Значит, ты его любишь? — уточнила Эмили с доброй понимающей улыбкой. Кристофер не ответил, но покраснел. — Послушай, даже со мной, не с родственной душой, Томас был внимательным, терпеливым и понимающим. Конечно, десять лет в тюрьме не могли не повлиять на его характер. Но я уверена, что о тебе он будет заботиться не меньше, чем заботился обо мне и Шарлотте. Он хороший человек, да, порой вспыльчивый и властный,