Боковым зрением, я отметила странное движение слева от себя. Пшеница шелестела и раздвигалась, будто в нее что-то двигалось. Это что-то явно имело большие размеры, так как половина поля пришла в движение.

Я остановилась и присмотрела внимательнее, стараясь не пугать Сему непроверенной догадкой, относительно этого явления. А ему было только одно объяснение, и отнюдь не утешительное.

Но «явление», учуяв мое присутствие, повернулось, и устремилось к нам. С криком «Сема, бежим!», я направила лошадь к городу, надеясь успеть до закрытия ворот.

Но стражники сориентировались раньше меня, и уже закрывали ворота, когда к ним примчалась я. Тем временем, огромная змеюка, размером с тысячелетнего дракона, поднялась над пшеницей, высовывая раздвоенный язык.

— Пустите! — Я ломилась в ворота.

— Нет, — проблеял страж и шумно сглотнул. — Ты ведьма, ты нас и спаси.

— Пустите, там моя сестра, — этот голос явно принадлежит моей сестре. — Слышите! Немедленно впустите ее, или выпустите меня!

В ответ ей прокричали что-то маловразумительное, типа «Подходи сюда — выбросим», и с опаской уставились на открывшую пасть змею. Змея в свою очередь собралась с духом, приподнялась, и плюнула в ворота чем-то зеленым, отчего ворота (дубовые, со стальными перекладинами) разъело. Но существо не собиралось на этом останавливаться, похоже процесс пришелся по душе.

А я, оказалась между двух огней- с одной стороны змея, которая плюется кислотой; с другой горожане, баррикадирующие дыру в воротах. Делать не чего, придется что-то придумать.

— Интересно, а где городской маг? — Вслух подумал я, и напрягла приуставшие, сонные мозги. Быстренько состряпала заклинание уменьшения, максимально его, увеличив, и направив на змею.

Чудище фыркнуло, вывалило язык и забилось на земле в предсмертных (по крайней мере, так мне показалось) конвульсиях, со всей дури ударив по стене города. Стена такого издевательства не выдержала и рухнула на перепуганных горожан, которые словно тараканы с блюдца бросились врассыпную.

Так вам и надо, ликовала моя душа, бросили меня, бедную, несчастную на верную смерть, и глазом не моргнули!

Змея, плюнув последний раз, прямо в держателя города (но он успел отскочить), прошипев что-то ужасное (видимо проклятие), померла, дрыгнув последний раз хвостом и живописно распластав телеса на дороге.

Выжившие горожане, с дружными воплями радости, вывалились из-за остатков ворот и подхватили меня на руки, подбрасывая в воздух. Пару раз уронили, подняли, и снова начали подбрасывать.

Из их цепких лап, я вырвалась ближе к полночи, когда змею уже разрезали на сувениры. Мне как героине — избавительнице вручили двести золотых монет, и часть змеиной шкуры.

Окрас мне понравился, и я решила сшить себе куртку, бриджи и сапоги. Вот завидовать будут-то!

Сема тоже был рад, ползая под праздничными столами (только у нас, люди, похоронив своих соседей и друзей сели отмечать избавление от змея), стаскивал со стола все, что плохо лежит. В конце праздника я обнаружила его под одним из столов, где он валялся, не в силах больше есть. Под этим же столом, заснула и я.

Постепенно крики утихли, танцы закончились, а все что можно было съесть, съели. В городе воцарилась тишина, которой я воспользовалась и, собрав вещички, поехала восвояси. Спасибо, как говориться, этому дому, пошла я к другому.

Звезды тихо мерцали в вышине, луна освещала землю мягким светом, и только сверчки цвиринькали свои мелодии. Прохлада окутала все вокруг. Изредка пролетала летучая мышь или завывали в лесу волки.

Сема мирно посапывал во сне, переброшенный через седло лошади. Я всерьез задумалась, а не уменьшить ли его до размеров кошки? И кормить меньше и прятать легче. Один черт, всего боится и пользы от него никакой. Но посмотрев на большое черное животное, от которого спина Рики прогибалась, я пожалела его и решила не трогать…пока.

От вчерашнего дождя не осталось и следа, только изредка по небу проплавали небольшие тучки, закрывая полную луну, желтобокую и важную. Иногда ветер доносил пение, это веселились девки, в ближайшей деревне, ведь сегодня ночь на Ивана Купала.

Ивана купала. То-то нечисть беснуется.

Рика заржала, пританцовывая на месте. Перед нами вспыхнул и погас сноп искр. Эх, бесовщинка! В лесок, что ли съездить? Цвет папоротника поискать? Хотя… только тупой не знает, что папоротники не цвету, потому увидев цветущий папоротник, трижды подумайте и вспомните, что вы пили вечером.

Мое веселье прошло, когда я вспомнила что наш путь лежит сквозь лес и кладбище. Если пришпорить лошадь, к рассвету и до него доедем. Если нет — натерпимся страху в лесу. И так, и так хорошо. Что там говориться на счет двух зол? Выбирай меньшую? Отлично, будем ехать медленно и тихо, авось пронесет.

И мы, пугливо озираясь, въехали в темный лес. Да, при свете дня он кажется куда гостеприимнее. Я с опаской посмотрела да вековые деревья, из глубоких дупл которых выглядывали огоньки. Говорят, это они нападают на одиноких путников, и съедают их. Мой желудок возмутился и заурчал. Сердце прислушалось к мыслям, и медленно опустилось в теплый желудок.

По спине пробежала целая толпа мурашек, когда Рика чуть не наехала на самого настоящего черта, с хвостом, копытами и маленькими рожками.

— Куда ты прешься! — Возмутился черт, смотря на меня своими наглыми глазками.

Я не стала проводить время в приятной словесной перепалке с этой мелочью, и просто прочитала нужные слова. Коротко взвизгнув, черт исчез, рассыпавшись искрами. Но меня не проведешь. Наверняка вернулся в свое измерение.

В кустах, у дороги то и дело шмыгали оборотни. На меня они не обращали ни малейшего внимания. Пока я не нарушу условную границу — не стану на травы, или на территорию кладбища.

Сема проснулся, и встретившись глазами с местной кикиморой, обмяк снова. Вот незадача! И как можно быть таким трусом?

— Иди к нам, ведьма, — позвал приятный женский голос из леса. — Мы подарим тебе вечность…бессмертие… силу…. которую нельзя исчерпать.

— А что мне за это будет? — поинтересовалась я, вгрызаясь в яблоко.

— Иди к нам, мы все расскажем. — Вторило мне.

— Да ну вас, я с нечистыми не общаюсь. Гады вы все. И еще, я на женские голоса не покупаюсь…

Интересно, почему на всякие пакости, соблазняют исключительно женские голоса? Где спрашивается справедливость? Нет бы, приятный мужской голос позвал меня, например из в-о-он тех кустиков…

Прямо надо мной, пролетала писклявая летучая мышь, разрушая течение мыслей, в которую я запустила огрызком, предварительно утяжеленным заклинанием. Мыша пискнула в последний раз и, распластав крылья, упала на дорогу.

— Ай — яй — яй! Мусорим?! — укоризненно сказал леший, подбирая с дороги трупик. — Убирать за собой надо.