Зои внимательно изучала меня, и того, что увидела, похоже немного уняло ее беспокойство.

— Возможно, если напишешь о том, через что проходишь, это поможет? Я слышала, что сказал твой психотерапевт…

— Ты не задумывалась о том, что я, возможно, не хочу, чтобы мир подпевал тому, через что я прохожу? — бросил я. — Что, возможно, есть частички моей боли, которой ты не можешь поделиться?

— Я? — она отшатнулась, как будто я ее ударил. — Я бы никогда...

— Конечно, — огрызнулся я. — Как и все вы. Ты, Бен, Харви, Итан... Вы зарабатывали деньги на том, что Джонас влюбился, а Куинн вернулась к парню, которого бросила. Обычно я спокойно отношусь к этому. Я сам заработал чертову уйму денег, разрывая свое сердце и истекая кровью ради фанатов. Но эта часть меня не продается, — я пошел к дверям, но она не сдвинулась с места. — Отойди.

— Нет, — она вздернула подбородок.

— Что, прости? — я был выше на фут, и она не выглядела напуганной.

— Я сказала, нет. Я не сдвинуть с места. У нас договор. — Она переместила свой вес, выставив бедро, как будто готовилась к драке.

— Какого черта ты от меня хочешь? — огрызнулся я.

— Прямо сейчас? Я бы согласилась, если бы ты понял одну вещь.

— И что же?

— Мне плевать, напишешь ли ты песню, чтобы успокоить Харви. Если тебе нужно написать что-то, чтобы справиться с тем, что гложет изнутри, тогда запрись в студии, напиши, потом сожги. Мне все равно.

В ее глазах была только искренность.

— Ты серьезно, — тихо сказал я.

— Как сердечный приступ. Я выбрала этот бизнес по той же причине, что и ты: я люблю музыку. Мне нравится, как она может изменить настроение или высказать то, для чего у тебя не хватает слов. Мне нравится, когда песня становится саундтреком к какому-то моменту в жизни, и, услышав ее, я вспоминаю о нем. Мне нравится, когда ты исполняешь соло. Ты произносишь со сцены монолог, но не словами, а музыкой. Это попадает прямо в сердце. — Она постучала пальцем прямо над вырезом платья.

В груди стало тесно, но я не мог отвести взгляд. Ее эмоциональная честность притягивала и заводила сильнее, чем полуголая фанатка в гримерке.

— Так что, не смей обвинять меня в желании извлечь выгоду из твоей ситуации. Я забочусь только о том, чтобы ты пережил это. Не смей думать, что любишь музыку больше, только потому, что умеешь играть. Единственная разница между нами в том, что ты родился с редким талантом создавать музыку, а я с мозгами, достаточными для того, чтобы музыка была услышана.

Черт.

Мне хотелось толкнуть ее к стене и впиться поцелуем в губы, чтобы посмотреть, может ли это стать отдушиной. Мне необходима отдушина! Я буквально чувствовал, как погружаю пальцы в волосы Зои. Пульс участился, словно я вернулся на беговую дорожку.

Между нами затрещало электричество. Это было опасно.

Секс был потребностью, которую я привык удовлетворять. Это был зуд, который хотелось унять, жажда, которую нужно утолить, или способ чертовски хорошо скоротать время. Это был еще один источник забвения, за которым я всегда гнался. Но девушки, с которыми у меня был секс, никогда не имели значения.

Секс всегда был первичен, девушка — вторична.

До сих пор.

— Ты понимаешь? — спросила она.

Ох, как сверкали ее глаза! Они действительно были великолепны.

— Да.

— Хорошо. А теперь иди в душ. Ты весь вспотел.

— Тебе это нравится.

Она усмехнулась и зашагала по коридору. При этом она не покачивала бедрами, как большинство женщин. Потому что ей все равно, нравится она мне или нет.

И это добавляло ей привлекательности.

Дерьмо.

Я пошел прямиком в душ.

Пора было убраться из этой квартиры. Во-первых, я должен узнать, смогу ли смотреть на выпивку и не пить ее. Но Сиэтл для этого неподходящее место. Нужно найти что-то подальше от цивилизации, но и не в глуши, где совсем не будет соблазна. Проверить способность сопротивляться, можно лишь поддавшись искушению, верно?

И это место должно быть большим, чтобы заглушить эту... химию между нами. Жизнь с Зои в рамках пусть и большого, но замкнутого пространства, сказывалась на моем члене. А я не трахал сотрудниц. Согласно протоколам реабилитации, я не должен сейчас ни с кем трахаться. Никаких новых зависимостей, включая людей.

Идея, куда поехать, пришла, когда я вытирался после душа.

Идеально. Достаточно места, чтобы немного отдалиться, и достаточно возможностей, чтобы вернуть меня в реальный мир... если, конечно, этот городок можно считать реальным миром. В любом случае, все лучше, чем прятаться в пентхаусе.

Я договорился обо всем по телефону, затем упаковал два чемодана и одну гитару — мою первую, акустическую. На всякий случай.

Отнеся вещи вниз, я вышел в патио и увидел, как босая Зои расхаживает взад-вперед, активно споря с кем-то по телефону.

— Ты не должен подгонять, и даже не начинай говорить о сроках. Поторопишь и получишь фигню, подождешь и получишь золото. В любом случае, если не ослабишь хватку на его горле, то задушишь, — она увидела меня и замерла. — Они самая кассовая рок-группа в мире за последние два года. Поверь мне, Харви, ожидание нового альбома только пойдет на пользу.

Она ссорилась с Харви, потому что я не брал трубку? Она принимала удары вместо меня?

Черт.

У меня снова сдавило грудь. Я не хотел, чтобы Шеннон мне нравилась, и уж точно не хотел так млеть внутри.

— Давай, звони Бену. Он скажет тоже самое. Дай Никсону немного пространства, или я случайно уроню его телефон в посудомоечную машину, — она отключилась.

Брови у меня поползли вверх. По шкале от одного до десяти это было все одиннадцать.

Да, нам нужно уехать. Сейчас. Прямо сейчас.

— Собирай барахло.

У нее отвисла челюсть.

— Подожди... что?

— Собирай. Свое. Барахло, — я едва удержался от улыбки.

— Ты увольняешь меня после того, как я только что боролась за тебя с одним из лучших мировых продюсеров? — она почти сорвалась на крик, но закашлялась, когда ветерок взлохматил ей волосы и бросил в лицо.

— Кто сказал, что тебя увольняют?

Она откинула волосы на бок.

— С Сиэтлом покончено. Я уезжаю, и ты должна поехать со мной, иначе нарушишь