А вот на Фестивальной нас ждал сюрприз – на лавочке у подъезда сидела Нина, которая как ни в чем не бывало разговаривала с моим информатором Лидией Николаевной. У ног девушки стоял небольшой зеленый рюкзак, к нему притулилась сумочка, с которой Нина ходила обычно, а вот одета она была так, словно опоздала к той компании, которая на перроне напевала «Позови...».

Нину про наше внезапное возвращение я, разумеется, предупредил – было бы некрасиво свалиться ей на голову без предварительного звонка и обсуждения всех подробностей. Впрочем, ей лично это ничем не грозило. Я уже знал, что сессию она сдала досрочно и записалась в студенческий стройотряд, который должен был что-то строить в одной из нечерноземных областей. Точную дату отъезда Нина, правда, не сказала – у отряда были какие-то сложности, в которые я вникать отказался, – но освободить жилплощадь в нужный срок согласилась легко. Наверное, меня это должно было задеть, но я удивительным образом не почувствовал ничего. Видимо, поговорка «с глаз долой – из сердца вон» в этом случае сработала на сто процентов. Мы с ней после того восьмимартовского поздравления почти и не общались, созванивались пару-тройку раз, причем по моей инициативе, и говорили считанные минуты.

Татьяне я всё рассказал, хотя она и не спрашивала, но какой-то внятной реакции не добился. «Это та девушка, с который ты был в театре?» – и всё. Впрочем, человек, который делил Высоцкого с двумя женами, по определению не может быть слишком ревнив. Во всяком случае, как я и ожидал, она не стала закатывать истерики или требовать срочно выставить «эту шлюху» за дверь. Она и слов-то таких не произносила. Я вспомнил нашу беседу на эту тему.

– Нина? Красивое имя.

– Обычное, но, боюсь, после общения со мной «Кавказскую пленницу» она будет смотреть совсем другими глазами.

– Это точно... у меня одну героиню звали Галей, я теперь к этому имени очень странно отношусь.

И всё – отвернулась и пошла заниматься своими делами, оставив меня разгребать то, что я успел наворотить в самом начале своей попаданческой биографии.

И вот предупрежденная мной Нина, которой уже пару дней не должно было быть в нашем районе, сидит на лавочке и мирно беседует с соседкой, которую я попросил приглядывать за моралью в отдельно взятой квартире отдельно взятого сотрудника госбезопасности. Я оглянулся на Татьяну, которая уже выбралась из такси и с любопытством смотрела на Нину – по её лицу было невозможно понять, помнит ли она их встречи у Золотухина и после «Доброго человека...». Потом у меня в голове что-то щелкнуло, я вернулся к машине и попросил водителя немного подождать, подкрепив просьбу стандартным рублем. Разумеется, он согласился.

– Лидия Николаевна, здравствуйте! Нина, привет! Ты тут какими судьбами?

Ответила мне Лидия Николаевна.

– А я её к себе пожить пустила, – сказала эта нелегалка. – У тебя она всё убрала, а ей скоро уезжать, вот я и пожалела девочку. У меня же две комнаты, одну могу выделить легко.

Было видно, что она очень гордилась собой. А вот Нина слегка покраснела, слушая эти откровения.

– У нас выезд перенесли, сначала хотели в пятницу, но потом на субботу, – добавила она. – Вот, поеду сейчас...

Татьяна неслышно подошла к нам и встала рядом, взяв меня под руку.

– Здравствуйте, – сказала она. – А мы только с поезда.

– Здравствуй, – Лидия Николаевна, кажется, сразу оценила её животик и как-то хитро посмотрела на меня. – Теперь тут будешь, с ним?

– Да, – просто ответила Татьяна.

– Что ж, хорошо...

Мне эта ситуация совсем не нравилась.

– Нина, а ты откуда уезжаешь и во сколько? – перевел я разговор.

– От института, нас автобус будет ждать, – она посмотрела на часы, – в десять. Я успею! Просто попрощаться хотела и спасибо сказать...

Ситуация наконец сложилась. Я почему-то думал, что стройотрядовцы поедут к месту своей работы на поезде – плацкарт, песни под гитару и всё остальное, что положено делать выпущенным на волю студентам. Вот только