всем этом что-то, зерно здравое, в смысле. Но что за собака тут зарыта, мне пока не до конца ясно, – он залпом допил коньяк и поставил бокал на стол.

– Знаете, молодой человек, – Игорь Сергеевич развел руками и немного снисходительно улыбнулся. – Мне кажется, это у вас максимализм юношеский еще прет, уж простите за откровенность. Уж слишком по-вашему все просто получается: это белое, это черное. Мир-то, – он кивнул на панораму за окном, – мир не так прост. В нем цветов и оттенков масса.

– А я с вами тут спорить и не собираюсь, – Павлик согласно кивнул. – Мир, конечно же, цветной, я не дальтоник – сам вижу. Только я вам вот что на это скажу, – он на секунду задумался и вдруг весьма хитро заулыбался. – Мир-то, может быть, и цветной, но начинается его разноцветное великолепие с единственного цвета! Тут и никакой эзотерики не нужно, одна сплошная наука нам в помощь. С белого цвета вся эта ваша красочная феерия начинается, а уж он остальные все цвета в себе содержит. А где белый, там и черный, соответственно. И прежде, чем про сложные вещи рассуждать, нужно первичную дефиницию эту вашу осуществить решительно и безошибочно. Белое от черного вначале отделить требуется. А как осуществили вы эту самую первичную дефиницию, так потом свой мир хоть какими красками раскрашивайте! Хоть розовыми, хоть лиловыми, но зад ваш в безопасности будет. А вот если вы сразу с этой, – Павлик пощелкал в воздухе пальцами, привычным жестом подзывая слова, – с дефиницией, ошиблись, вы ничего еще раскрасить толком не успеете, а к вам уже трое пристроятся и еще базу под это дело подведут!

– Какую базу? – Игорь Сергеевич недоуменно уставился на гостя.

– Как какую? Идеологическую, конечно. Пидоры, Игорь Сергеевич, всегда базу идеологическую подводят под непотребство свое. Причем, – Павлик о чем-то задумался и снова улыбнулся, – стройную, как правило, базу-то подводят, засранцы. Они же и в Англии тогда базу подвели под ткачей этих. Люди, говорят, эти второго сорта, индийцы то есть. Конечно, – он резко разгорячился, – они, значит, с Иеговой своим – первого сорта, а индусы с Кришной – второго выходят. Тут логика на сто процентов ясна, Игорь Сергеевич. Если в этом вопросе начать разбираться, вся эта афера с Иеговой сразу наружу вылезет! А если индусов вторым сортом объявить, кто же с ними и Кришной их разбираться-то будет?

Игорь Сергеевич немного ошалело покрутил головой.

– А Иегова тут причем? И Кришна ваш?

– Кришна, во-первых, не мой, – Павлик снова машинально потер порез на щеке. – Кришна индусский как раз, из их традиции. А вообще, я вам так скажу: тут ведь вопрос сложный очень в действительности. Мировоззренческий, можно сказать вопрос. Тут ведь в чем дело, вы думаете? Одни с Иеговой мосты навести хотят, и наводят, заметьте. А вторые, индусы к примеру, так они наоборот, мимо Иеговы проскочить намерены, им с ним разговаривать в принципе не о чем. Вот и получается: одни – за одного, вторые – за другого. А если еще глубже копнуть, – Павлик опять над чем-то задумался, а потом нахмурил брови, – так тут еще сложнее… А с другой стороны – и проще все. Эти, с Иеговой которые, они за рабство, а индусы и иже с ними – за свободу. Если коротко, то вот такая картина получается, – он выдохнул и махом осушил остывший чай.

Игорь Сергеевич разгорячившегося собеседника выслушал с прежним интересом, но улыбался теперь все больше удивленно:

– Вообще ничего не понял, уж простите меня. Иегова какой-то, Кришна. Свобода, рабство… А попонятней можно?

– Можно, Игорь Сергеевич, – Павлик вздохнул, – только, боюсь, не выйдет. Тут не на один ящик «Людовика» вашего спич. Люди к этому годами идут, а вы хотите, чтобы я вам за пять минут объяснил, что да к чему.

Хозяин кабинета покачал головой, усмехнулся и потянулся к бутылке, плеснув в бокалы немного янтарной жидкости:

– Да, содержательный у нас с вами разговор получается. Начали с Ницше, закончили Кришной, – он чему-то тихо засмеялся, – А вы сами, Павел, как к этому пришли?

– Да я ни к чему еще не пришел толком, – пожал плечами в ответ тот. – Так, по кусочкам пазл собираю. То тут что копну, то там. Информации масса, пока ее переваришь, зерна от плевел отделишь – время-то идет. Потихоньку вырисовывается что-то, а целостной картинки пока нет.

– Ну да ладно, – Игорь Сергеевич снова улыбнулся, – а что за свобода-то? За которую индусы? От чего эта свобода?

Павлик недоуменно пожал плечами.

– Что значит – от чего? Свобода, за которую индусы, она не от чего-то, она вообще. Полная и тотальная, как ее некоторые называют. Глобальная, если так можно выразиться, свобода. Бывает ведь и ограниченная свобода, когда люди от чего-то конкретно свободны. Кто-то от армии свободен, кто-то – от семьи. Кто-то с куревом завязал и от сигарет освободился, но это все – суррогаты, с позволения сказать. А тут речь именно что о самой главной свободе идет…

– А конкретнее можно?

– Можно, – Павлик кивнул. – Можно и конкретнее, конечно. Но неужели вы сами не догадываетесь, какая тут самая главная свобода? На Земле, я имею в виду, вот какая она, по-вашему, эта самая главная свобода?

Его собеседник неуверенно развел руками:

– Я, если честно, даже ваш вопрос до конца не понимаю. Что значит «самая главная свобода на Земле»?

– А что тут не понятного? А, ладно, – он махнул рукой. – Про свободу, конечно, можно вообще долго говорить, сами понимаете. Свобода, она ведь и в мелочах проявляется в бытовых… Вот, к примеру, с чего у нас с вами все началось? – он заговорщицки подмигнул своему визави, а тот неопределенно повел головой. – С отпуска вашего, с Танюшей – на Мальдивы, помните?

Игорь Сергеевич едва заметно нахмурился.

– Ну ладно, – Павлик чуть улыбнулся, – пусть будет просто с отпуска. Так ведь, я думаю, вы и в него сорваться вот так вот – без раздумий, внезапно – тоже, поди, не сможете? Оно и понятно, – он согласно закивал, – дел невпроворот, владелец заводов, газет, пароходов! Сотрудники, партнеры, дела, переговоры… А ведь получается, если разбираться начать, что у вас даже тут никакой свободы нет, – бизнесмен попытался было возразить, но не успел: Павлик сделал жест, призывая его к молчанию. – Не, так-то все ясно и понятно, но это, если начистоту, – отмазки все. Если есть свобода, значит, сели в авто, а там уже – самолет, пальмы, девчонки в бикини ну и прочие пляжные радости. А если вам все это устраивать специально нужно, организовывать,