Мария встряхнула головой — не стоит забегать вперед. Возможно, она просто вошла в комнату, села на кровать и задремала на пару минут. Днем ей всегда снились странные и до жути реалистичные сны.

Пожалуй, эта самая трезвая и логичная мысль за целый день. Но Мария в нее не верила. Надо провести эксперимент.

Можно еще раз воспользоваться помадой Лиз. Но с научной точки зрения опыт лучше провести на ком-нибудь другом.

«Кевин», — решила Мария. Она выбежала из спальни и тут же наткнулась на бейсбольную перчатку. Далеко ходить не надо — этот тупица Кевин вечно разбрасывает свое барахло.

Мария взяла перчатку, вернулась в комнату и уселась на кровать. Поглаживая пальцами кожаную поверхность, она прошептала:

— Хочу знать, где сейчас Кевин.

По кровати тут же побежала рябь. Ура! Сработало!

Комната превратилась во множество разноцветных точек, и они вихрем закружились вокруг Марии. «Круто! — пронеслось у нее в голове. — По крайней мере, теперь я точно знаю, что не сошла с ума».

Точки начали сгущаться, и Мария оказалась на парковке минимаркета. На бордюре перед магазином сидели Кевин и два его приятеля.

— Спорим, я смогу прорыгать всю клятву верности американскому флагу? — хвастался Кевин. Он залпом выпил огромную банку содовой, и Мария увидела, как задвигались мышцы на шее брата.

Кевин открыл рот, чтобы рыгнуть. Точки вновь рассыпались и закружились в бешеном танце. «Ну уж нет, — засмеялась про себя Мария. — Вечно я должна слушать твои рыгания. На этот раз концерт можно и пропустить».

Точки сгустились, и Мария снова очутилась в своей спальне. Она посмотрела на кольцо — камень опять светился.

— Мари-и-и-я! — крикнул из-за двери Кевин. Он знал, что без приглашения лучше не входить.

— Я не глухая! — крикнула она в ответ, спрыгнула с кровати и открыла дверь.

— Уверена? — проворчал Кевин. — Уже раз 500 крикнул.

— Ты позвал меня всего лишь раз, — в очередной раз ввязалась она в глупый спор с братом.

— Ладно, проехали, — пробубнил он. — Ты вроде ужин должна приготовить, нет?

— И как в тебя еще что-то лезет после содовой? — удивилась она.

«Постой-ка, — опомнилась Мария. — Я только что видела Кевина возле минимаркета, а оттуда как минимум пять минут езды на велике».

Кевин вытащил из рюкзака пустую банку от газировки.

— Всего-то и выпил, — показал он. — Это даже не самая большая.

Банка была той самой, которую видела она. Мария ничего не понимала. Как он мог десять секунд назад быть в минимаркете, а сейчас оказаться здесь?

— Правда, что ты долго не мог до меня докричаться? — спросила она Кевина.

— Ага, я уж надеялся, что ты там умерла. Правда, мне самому бы тогда пришлось варить спагетти, — засмеялся он через плечо, уже направляясь в свою комнату.

Мария оперлась о косяк и обхватила себя руками: «Вчера было то же самое. Часы перепрыгнули на пять минут вперед сразу после того, как я вылечила лапку Сасси».

Значит, часы не сломались. По всей видимости, когда она пользуется своими сверхспособностями, теряется какое-то время. Немного. Пять минут вчера. Минут десять сегодня, пока смотрела на Кевина.

Так. А сколько прошло времени, пока она была в торговом центре с Лиз? Неизвестно. Она была одна, поэтому не заметила.

«Интересно, где я нахожусь все это время?» Думать об этом было как-то жутко. «Надеюсь, ничего плохого не происходит. Я прекрасно себя чувствую. Даже лучше».

Она улыбнулась: «Я настоящий телепат, так что обыкновенной земной девчонкой меня теперь не назовешь».

* * *

На пороге комнаты Алекса появился майор:

— Как обстоят дела с ROTC[1]?

Отец спал и видел, чтобы Алекс записался на начальную военную подготовку в школе. Похоже, счастье он обретет только тогда, когда все мальчишки Розуэлла начнут проводить свободное время в спортзале, будут учиться чистить ружья и делать все подобное. Алекс плохо представлял, чем занимаются на этих занятиях. Отец снабдил его всей необходимой литературой по предмету, но сын добросовестно и аккуратно сложил учебники… в урну.

Естественно, прежде чем выбросить их, Алекс упаковал все в бумажный мешок — ему совсем не хотелось расстраивать папу, и он постарался, чтобы тот не обнаружил материалы по ROTC в мусорке.

— Неотложная Верблюжья Помощь? — невинным голосом переспросил Алекс.

— Время — самое дорогое, что у нас есть, — невозмутимо ответил отец. — Впустую тратить мое время — все равно что украсть у меня кошелек.

Алекс вздохнул. Видимо, Бога кто-то отвлек как раз в тот момент, когда он наделял майора чувством юмора. А может, чувство юмора отцу просто-напросто «вырезали», когда тот вступал в ряды американской армии.

Алекс прекрасно знал: если слишком давить, папа обязательно вспомнит, что пора вымыть многое в гараже и убрать дерьмо за собакой на заднем дворе. Алекс же хотел сделать так, чтобы отцу было просто не до этой ROTC, чтобы ему, если уж на то пошло, даже в голову не приходила эта идея. Хотя Алекс понимал: что бы он ни сделал, рано или поздно ROTC в школе появится, и, скорее всего, ему придется на нее записаться.

— Алекс, к телефону, — позвала из кухни мама.

Как вовремя!

— Потом поговорим, — бросил Алекс и побежал на кухню.

— Мне плевать, кто ты. Ты все равно мой самый лучший друг, — услышал он, взяв трубку.

— Спасибо!

Изабель. Голос у нее был какой-то смешной: сухой и резкий. И это понятно: в последнее время она очень мало разговаривала. Предыдущие три дня Алекс часто бывал у нее, сидел под дверью и говорил по большей части сам с собой. Вчера на него накатило такое отчаяние, что он даже рассказал ей, как боялся Большой желтой птицы, когда ему было два.

— Как дела? — спросил он, ошеломленный ее звонком.

— Вроде… нормально. Вообще-то, я хотела тебя кое о чем попросить. Правда, ты и так много для меня делаешь, — ответила она.

Алексу не понравился этот тон. Какой-то подавленный, совсем не свойственный Изабель. Порой она, конечно, раздражала своей заносчивостью: строила из себя принцессу, а он должен был благодарить небеса за каждую проведенную с ней минуту. Но та удрученность, с которой говорила она сейчас, просто убивала.

— Легко, — не мешкая, отозвался он.

Изабель попробовала засмеяться.

— Может, сначала узнаешь, чего я хочу?

— В любом случае, мне деваться некуда, — сказал он. — Если не выполню твою просьбу, ты всем расскажешь об этой, ну, понимаешь, птице. И всю свою оставшуюся жалкую жизнь мне придется слушать мелодию из «Улицы Сезам», которую при каждом удобном случае будут напевать мои так называемые друзья.