– В бога я не верую, – сказал он. – Но япрочту десять раз «Отче наш» и столько же раз «Богородицу», чтобы поймать этурыбу. Я дам обет отправиться на богомолье, если я ее и впрямь поймаю. Даюслово.

Старик стал читать молитву. По временам ончувствовал себя таким усталым, что забывал слова, и тогда он старался читатькак можно быстрее, чтобы слова выговаривались сами собой. «Богородицу»повторять легче, чем «Отче наш», – думал он.

– Богородица дева, радуйся, благодатная Мария,господь с тобою. Благословенна ты в женах, и благословен плод чрева твоего, якоспаса родила еси души наших. Аминь. – Потом он добавил: – Пресвятая богородица,помолись, чтобы рыба умерла. Хотя она и очень замечательная.

Прочтя молитву и почувствовав себя куда лучше,хотя боль нисколько не уменьшилась, а может быть, даже стала сильнее, онприслонился к обшивке носа и начал машинально упражнять пальцы левой руки.Солнце жгло, ветерок потихоньку усиливался.

– Пожалуй, стоит опять наживить маленькуюудочку, – сказал старик. – Если рыба не всплывет и в эту ночь, мне нужно будетснова поесть, да и воды в бутылке осталось совсем немного. Не думаю, что здесьможно поймать что-нибудь, кроме макрели. Но если ее съесть сразу, она не так ужпротивна. Хорошо бы, ночью ко мне в лодку попалась летучая рыба. Но у меня нетсвета, которым я мог бы ее заманить. Сырая летучая рыба – отличная еда, ипотрошить ее не надо. А мне теперь надо беречь силы. Ведь не знал же я, господи,что она такая большая!.. Но я ее все равно одолею, – сказал он. – При всей еевеличине и при всем ее великолепии.

«Хоть это и несправедливо, – прибавил онмысленно, – но я докажу ей, на что способен человек и что он может вынести».

– Я ведь говорил мальчику, что я необыкновенный старик, – сказал он. – Теперь пришла пора это доказать.

Какая разница, что он доказывал это уже тысячураз. Ну так что ж? Теперь приходится доказывать это снова. Каждый раз счетначинается сызнова; поэтому когда он что-нибудь делал, то никогда не вспоминало прошлом.

«Хотел бы я, чтобы она заснула, тогда и ясмогу заснуть и увидеть во сне львов, – подумал он. – Почему львы – это самоелучшее, что у меня осталось?»

– Не надо думать, старик, – сказал он себе. –Отдохни тихонько, прислонясь к доскам, и ни о чем не думай. Она сейчаструдится. Ты же пока трудись как можно меньше.

Солнце клонилось к закату, а лодка все плыла иплыла, медленно и неуклонно. Восточный ветерок подгонял ее, и старик тихонькопокачивался на невысоких волнах, легко и незаметно перенося боль от веревки,врезавшейся ему в спину.

Как-то раз после полудня леса снова сталаподниматься. Однако рыба просто продолжала свой ход на несколько меньшейглубине. Солнце припекало старику спину, левое плечо и руку. Из этого он понял,что рыба свернула на северо-восток.

Теперь, когда он уже однажды взглянул на рыбу,он мог себе представить, как она плывет под водой, широко, словно крылья,раскинув фиолетовые грудные плавники и прорезая тьму могучим хвостом.«Интересно, много ли она видит на такой глубине? – подумал старик. – У нееогромные глаза, а лошадь, у которой глаз куда меньше, видит в темноте. Когда-тои я хорошо видел в темноте. Конечно, не в полной тьме, но зрение у меня былопочти как у кошки».

Солнце и беспрестанное упражнение пальцевсовершенно расправили сведенную судорогой левую руку, и старик стал постепенноперемещать на нее тяжесть рыбы, двигая мускулами спины, чтобы хоть немногоослабить боль от бечевы.

– Если ты еще не устала, – сказал он вслух, –ты и в самом деле – необыкновенная рыба.

Сам он теперь чувствовал огромную усталость,знал, что скоро наступит ночь, и поэтому старался думать о чем-нибудьпостороннем. Он думал о знаменитых бейсбольных лигах, которые для него былиGran Ligas, и о том, что сегодня нью-йоркские «Янки» должны были играть с «Тиграми»из Детройта.

"Вот уже второй день, как я ничего незнаю о результатах juegos[2], – подумал он. – Но я должен верить в свои силы ибыть достойным великого Ди Маджио, который все делает великолепно, что бы он ниделал, даже тогда, когда страдает от костной мозоли в пятке. Что такое костнаямозоль? Un espuelo de hueso. У нас, рыбаков, их не бывает. Неужели это так жебольно, как удар в пятку шпорой бойцового петуха? Я, кажется, не вытерпел бы нитакого удара, ни потери глаза или обоих глаз и не смог бы продолжать драться,как это делают бойцовые петухи. Человек – это не бог весть что рядом сзамечательными зверями и птицами. Мне бы хотелось быть тем зверем, что плыветсейчас там, в морской глубине".

– Да, если только не нападут акулы, – сказалон вслух. – Если нападут акулы – помилуй господи и ее и меня!

«Неужели ты думаешь, что великий Ди Маджиодержался бы за рыбу так же упорно, как ты? – спросил он себя. – Да, я уверен,что он поступил бы так же, а может быть, и лучше, потому что он моложе и сильнееменя. К тому же отец его был рыбаком… А ему очень больно от костной мозоли?»

– Не знаю, – сказал он вслух. – У меня никогдане было костной мозоли.

Когда солнце зашло, старик, чтобыподбодриться, стал вспоминать, как однажды в таверне Касабланки он состязался всиле с могучим негром из Сьенфуэгос, самым сильным человеком в порту. Онипросидели целые сутки друг против друга, уперев локти в черту, прочерченнуюмелом на столе, не сгибая рук и крепко сцепив ладони. Каждый из них пыталсяпригнуть руку другого к столу. Кругом держали пари, люди входили и выходили изкомнаты, тускло освещенной керосиновыми лампами, а он не сводил глаз с руки илоктя негра и с его лица. После того как прошли первые восемь часов, судьистали меняться через каждые четыре часа, чтобы поспать. Из-под ногтей обоихпротивников сочилась кровь, а они все глядели друг другу в глаза, и на руку, ина локоть. Люди, державшие пари, входили и выходили из комнаты; онирассаживались на высокие стулья у стен и ждали, чем это кончится. Деревянныестены были выкрашены в ярко-голубой цвет, и лампы отбрасывали на них тени. Теньнегра была огромной и шевелилась на стене, когда ветер раскачивал лампы.