- Что?..

- Ты в парк с нами пойдешь! Да, мам? Уток кормить хлебушком. Да, мам?

Ну конечно же! Кто ж ещё мог надеть на моего ребенка шарф в тысячекоечной больнице?! Только Чадов.

Облизываю пересохшие губы. Достаю шарф, упакованный в прозрачный пакетик из сумки.

- Это твой?

- Мой...

- Спасибо, - сухо шепчу я.

Кладу на край ближайшего стола.

- Вам действительно нужна моя консультация, Борис Егорович?

- Нет, не нужна мне...

- Всего хорошего.

- Юль!

Застыв, со страхом жду, что он ещё скажет.

- Мам! Больно... - выдергивает ручку Стёпа.

Боже!

Перехватываю заново. Аккуратнее.

Переступая через кости, вылетаю за дверь, вытаскивая за собой упирающегося Стёпу.

- А как же он?! Ты обещала что позовём... Мам?! - возмущается сын. - Уточек кормить! Ты же обещала!

- Тихо! - рявкаю я, нервно вдавливая кнопку первого этажа в лифте.

И тут же ругаю себя, какая я отвратительная мать, что срываюсь на ребёнке.

Надувшись, Стёпа хмуро смотрит в сторону.

- Стёпочка... - кладу ему на голову руку.

Дёргается, уворачиваясь.

Ну вот…

Глава 9 - И снова тайны…

Покупаю булку хлеба, увожу сына в парк.

Нахохлившись, молчит, засунув руки в карманы. Сразу же садится на лавочку, даже не подходит к пруду.

- Покормишь? - разламываю хлеб.

Молчит.

Ну ладно...

Вздыхая, отламываю корочку. Откусив, медленно жую.

Стёпа забирает вторую половину булки и тоже ломает хлеб, засовывая в рот.

Роберт бы нас сейчас вынес за то, что мы делаем это грязными руками.

Но его нет рядом и мы делаем...

- Я люблю тебя, - сжимаю маленькую коленку.

Встаёт, идёт к кромке воды. Его окружают утки и голуби. Подбегают другие дети. Стёпа делится хлебом.

Мне звонит Роберт, интересуется, освободилась ли я из нейрохирургии и когда мы вернёмся. Отправляет мне контакты медика из нового детского сада, чтобы я уточнила даты, когда мы можем выходить.

Сосредотачиваясь на разговоре, всего на мгновение упускаю из виду сына, сохраняя номер телефона.

И когда поднимаю взгляд, Стёпы нет!

Растерянно оглядываюсь. Секунд десять я его не видела! Куда он мог...

Хлеб у детей кончился, он идут в направлении своих родителей. А Стёпы нет!

- Стёпа! - зову его. - Стёпа!!

На глаза наворачиваются слёзы беспомощности и паники.

Делаю оборот вокруг своей оси. Кровь стучит в виски, голова кружится...

Вокруг все серо-зеленое, а у него оранжевая курточка, я специально выбрала самую ярко-кислотную.

Люди-люди-люди... За тропинкой аттракцион - батуты на резинках. Но курточки нигде не видно.

От накатывающей слабости мне становится плохо, живот сжимается от страха. Он мог упасть в воду? Тут мелко... Я не слышала никаких плесков.

- Стёп!

Натыкаюсь на Чадова.

Хмуро смотрит мне в глаза.

- Юль, ты чего?

- Стёпа сбежал... - задыхаясь, шепчу я, поджимая дрожащие губы. - Только что тут... И нет...

Отворачиваюсь, вглядываясь в людей. Сумочка падает из рук.

- А вы мальчика в оранжевой куртке не видели? - подлетаю к паре, идущей вдоль по дорожке. - Минуту назад здесь был.

Нет, не видели.

- Так. Спокойно.

Чадов ловит меня за локоть, возвращая сумку.

- Минуту назад, говоришь?

Киваю.

- Хм. Да тут и спрятаться негде. Я этот парк как свои пять пальцев. Разве что... - поднимает голову на стоящую метрах в тридцати старую черешню.

Проследив за его взглядом, вижу курточку! На дереве! Высоко.

Обессиленно оседаю на лавочку. По щекам слезы. Во-первых, от облегчения. Во-вторых, потому что , если бы я сейчас понеслась его искать, он бы слез и ушел куда глаза глядят. А в-третьих, потому что Чадов опять будет на него сейчас смотреть. И вообще - пришел! Зачем пришел?! Мучить меня??

Помогает слезть Степе. Черешня очень ветвистая. А так бы не знаю, как снимала бы его. Ведёт его за руку. Что-то говорит ему.

- ...Ты ж мужик, почему маму обижаешь? Для мужчин - это табу.

- Табу?

- Запрещено кодексом чести. Есть у тебя мужская честь?

- Есть! Я не обижаю. Я просто спрятался. Как Человек-паук.

Втягиваю Степу к себе на колени.

- Мам! Ну чо… Я большой уже, - вырывается.

- Пойдем-ка, Человек-паук. На батуты технику прыжков отрабатывать, - берет его за руку Борис.

- Маленький он ещё для таких аттракционов.

- Для черешни вырос, значит и для батутов уже тоже.

Стёпа, вырывая руку радостно бежит вперёд.

Едва успеваю за ними на каблуках. Сдав Степу аниматору на аттракционе, Чадов возвращается ко мне.

Мы молча смотрим, как Стёпа радостный и счастливый летает вверх-вниз. И кричит нам, чтобы мы смотрели, как он может. И так! И эдак!

Грустно улыбаюсь, опуская взгляд.

- Хороший у тебя пацан.

- А ты зачем пришел, Борис? - не глядя на Чадова спрашиваю я.

Не случайно же он у пруда оказался.

- Я не знаю... - тяжёлым тоном.

Достает сигарету. Прикуривает. Бросает на меня взгляд.

- Ты вот... Близко... Живая... А я по тебе как по мертвой который год тоскую. Неправильно это. Вот... Пришел. Посмотреть на тебя. Живую.

Живую?..

- Может быть... Ты мне скажешь что-нибудь... Такое... Чтобы я понял - "почему".

Мне нельзя с Чадовым беседовать. Он меня опять как девочку расчленит своей открытостью и теплотой. А потом снова потеряется в самый сложный для меня момент, оставив одну. Нет…

- Мужа люблю, - мертвым голосом сообщаю ему я, чтобы эмоционально отрезать.

- Да-а-а?! - с яростным сарказмом. - Прям любишь?

От вспышки его эмоций перехватывает дыхание!

- А чего тогда с бывшим любовником целуешься?

- Что? Я не... нет.

Ловя меня за нижнюю челюсть, давит пальцами на щеки, впивается в приоткрытый от шока и давления рот. Грубо врывается в меня языком, обводя мой.