– Джон Генри… – После четырнадцати лет,проведенных в Сан-Франциско, акцент, когда она произносила его имя, по-прежнемусберегался, хотя английский Рафаэлла знала в совершенстве с давних пор. –Джон Генри…

Он медленно поднял взгляд, не поворачивая головы, а затемпошевелился, чтобы удобнее было смотреть, и сухое истомленное лицо исказилось внекоем подобии улыбки.

– Привет, малышка.

Речь у него была невнятная, однако Рафаэлла умела пониматьего; улыбка, получавшаяся после удара искривленной, всегда разрывала ее сердце.

– Выглядишь ты премило. – А после еще одной паузы:– У моей матери была такая шляпа, давно-давно.

– По-моему, я в ней глупо выгляжу, но… – Онадернула плечом, внешне вылитая француженка, мимолетно улыбнулась. Но улыбалсятолько рот. Не глаза – это стало редкостью. А в его глазах вовсе не бывалоулыбки, разве изредка при взгляде на нее.

– Итак, уезжаешь сегодня?

Вид у него был озабоченный, и опять ей подумалось, чтоследовало бы отменить намеченную поездку.

– Да. А ты, милый, хочешь, чтоб я осталась дома?

Он отрицательно покачал головой, снова постаралсяулыбнуться.

– Нет. Ни за что. Хочу, чтоб ты почаще выбиралась издому. Тебе это полезно. Увидишь…

Он сбился в этот момент, искал в памяти что-то, явноулетучивающееся оттуда.

– …Маму, тетю, двух двоюродных сестер.

Он закивал. Смежил веки.

– Тогда, значит, ты в безопасности.

– Я всегда в безопасности.

Он еще раз устало кивнул, и она поднялась со стула,поцеловала, наклонясь, его в щеку, затем столь же мягко высвободила свою рукуиз его пальцев. Ей показалось, что он стал засыпать, но тут Джон Генри открылглаза навстречу ее взгляду.

– Береги себя, Рафаэлла.

– Обещаю. Я позвоню тебе.

– Не обязательно. Отчего б не отвлечься от всегоздешнего и не повеселиться?

– С кем? С мамой? С тетей? – Ее подмывало издатьвздох, но она сдержалась. – Я вернусь очень скоро, все тут знают, как менянайти, если я тебе понадоблюсь.

– Не понадобишься… – Он едва заметноухмыльнулся. – Ну не до такой степени, чтоб испортить тебе эторазвлечение.

– Ничего ты не испортишь, – шепнула она ему исклонилась, чтобы еще раз поцеловать. – Я буду скучать по тебе.

Теперь он покачал несогласно головой и отвернулся отРафаэллы.

– Не надо.

– Дорогой мой…

Пора бы уходить, отправляться в аэропорт, но ее не покидалосомнение, вправе ли она вот так оставлять его. Вечное сомнение. Вправе ли?Может, не ехать?

– Джон Генри… – Рафаэлла коснулась его руки, онвновь обернулся к ней. – Мне пора.

– Вот и хорошо, малышка. Все будет хорошо.

В его взгляде она прочла отпущение себе, теперь уже он взялее точеную руку своими скрюченными сморщенными пальцами, некогда столь крепкимии столь здоровыми.

– Счастливого пути. – Он старался вложить в этислова как можно больше весомости и покачал головой, заметив слезы в ееглазах. – Поезжай, со мной все будет хорошо.

– Обещаешь? – Ее увлажнившиеся глаза блеснули, аего улыбка была нежнейшей, когда он поцеловал ей руку.

– Обещаю. Веди себя хорошо, девочка, съезди иразвлекись. Обещай мне, что купишь себе в Нью-Йорке что-нибудь потрясающее.

– Например?

– Меха или красивые драгоценности. – На секундуему стало жалко себя. – Что-нибудь, чему ты обрадовалась бы, если бы этокупил тебе я. – И улыбчиво глянул ей в глаза.

Она качнула головой, слезы скатились со щек. Они толькоприбавили красоты ее взгляду, а черная вуалетка – загадочности очам.

– Мне никогда не быть такой щедрой, как ты.

– Совершенствуйся изо всех сил. – Он постаралсявыпалить это ей, обоим стало смешно. – Обещаешь?

– Ладно, обещаю. Но не очередные меха.

– Тогда нечто искрящееся.

– Посмотрю.

А где ей это носить? Дома в Сан-Франциско, сидя у камина?Бессмысленность затеи Рафаэлла вполне уяснила себе, когда улыбнулась ему ипомахала рукой, задержавшись в дверях.

В аэропорту шофер докатил на машине до барьера секции снадписью «Вылет» и предъявил полицейскому пропуск. Специальные пропуска,возобновлявшиеся ежегодно, шоферы Джона Генри получали в ведомстве губернатора.Им разрешалось парковаться где потребуется, сейчас пропуск позволил водителюоставить автомобиль впритык к барьеру, чтобы проводить Рафаэллу в здание и посадитьв самолет. Авиакомпанию обязательно предупреждали о ее появлении, и Рафаэллувпускали внутрь самолета раньше всех остальных.

Теперь они не спеша шли через огромный гудящий зал, шофернес ее дорожную сумку. Публика оглядывалась на ошеломляюще красивую даму впальто из выдры и в вуали. Шляпа подбавляла интригующего духа, горестные тенилежали под восхитительными темными глазами.

– Том, подожди меня минутку, пожалуйста.

Она чуть коснулась его руки, чтобы остановить своегопровожатого, хотевшего поскорее доставить ее на борт самолета. Джон ГенриФилипс не желал, чтобы Рафаэлла околачивалась в аэропортах, хоть уже давножурналисты и фоторепортеры не досаждали им. Ее настолько берегли от любопытствапублики, что даже репортеры не знали, кто она такая.

Шофер встал у колонны, крепко держа в руке большую кожануюсумку Рафаэллы, а она торопливо вошла в книжный магазин, поминутно оглядываясьна него. Наблюдая с того места, он мог любоваться ее поразительной красотой,пока она бродила меж полками журналов, книг, сластей, разительно отличаясь отостальных пассажиров, теснившихся там в своих ношеных джинсах, куртках иполупальто. Нет-нет мелькнет привлекательная женщина или же прилично одетыймужчина, но никого такого не видно, чтобы сравнились с миссис Филипс. Томувидел, как она сняла с полки книгу в твердой обложке, прошла к кассе, раскрыласумочку.

А в это время Алекс Гейл, спеша, входил в аэровокзал, спортфелем в одной руке и с саквояжем в другой. Он был озабочен. Время в запасебыло, но предстояло еще дозвониться в свою контору, прежде чем сесть в самолет.Остановившись у ряда телефонов возле книжного магазина, Алекс поставил на полвещи и полез в брючный карман за мелочью. Быстро набрал свой номер и вложилдополнительные монеты, когда там взяли трубку. В последнюю минуту понадобилосьизвестить кое о чем партнеров, растолковать секретарше оставленные поручения и,еще было важно узнать, звонили ли из Лондона, чего он очень ждал. Едва закончилзадавать вопросы – и, оглядевшись, случайно увидел забавное зрелище: экземплярсамой новой книги его матери приобретался у книжного прилавка. Покупательницейоказалась дама в пальто из выдры и в черной шляпе с вуалью. Не без любопытстваначал он разглядывать эту женщину, когда секретарша попросила его подождать,пока ответит по другому телефону. И как раз тут же Рафаэлла направилась емунавстречу, вуаль чуть прикрывала ее глаза, книгу она держала в руке, обтянутойперчаткой. А когда проходила мимо него, то усладила ароматом своих духов, иАлекса вмиг осенило, что глаза эти он видит не впервые.