– Тебе идет, когда ты сердишься.

– Я не… – Ее глаза возмущенно округлились.

Он быстро наклонился и слегка прикоснулся к ее губам.

– Буду через минуту.

Поцелуй был ошибкой, решил Том, закрывая за собой дверь. Независимо от того, сколько удовольствия он получил, оставив изумленную Джейси.

Черт, одержим он, что ли? Или превратился в мазохиста? Он ощущает боль при одном взгляде на ее ноги, при одном прикосновении к ее губам. И ничего не поделаешь с этим, по крайней мере ближайшее время.

– Мы ведь пару раз встречались? – спросил Тэйбор, медленно спускаясь по ступенькам. Для верности он держался за перила, в другой руке у него была трость. – Я не утверждаю, что хорошо вас знаю, Расмуссин, но скажу, что уважал.

– До сих пор? – сухо осведомился Том. Эта лестница слишком крута для старика, и все-таки он пришел навестить Джейси, хотя мог просто ей позвонить. Том подумал, что Тэйбор начинает ему нравиться. – Вы приходили проведать Джейси или поговорить со мной?

– Разве нельзя сделать и то и другое?

– Полагаю, можно, – ответил Том и тем самым признал право Тэйбора спрашивать его о Джейси.

– Вы уже целый год или около того были «ее копом». Она получала от вас информацию и кое-что передавала вам.

– Да, именно так.

– Я знаю, что вы сильно ее обидели. – Тэйбор наконец спустился и повернулся к Тому. Лицо его напряглось, может, от боли, а может, от злости. – Не то чтобы она доверилась мне. Джейси имеет обыкновение со всем справляться сама, но я ее знаю. Она была глубоко несчастна последнее время. Не понимаю, как это я до сих пор не подозревал о ее беременности.

– Я не хотел обидеть ее. Я… совершил ошибку.

– Больше не совершайте.

Тэйбор был достаточно высок, чтобы глядеть Тому в глаза. Угроза в его голосе могла показаться смешной, если учесть преклонный возраст и хромоту, но Том не чувствовал ни малейшего веселья.

– Я не повторю ошибки, – спокойно сказал он.

– Вы любите ее?

Ни с того, ни с сего на Тома накатил гнев, жестокий и неуправляемый.

– Я ее уважаю, – процедил он, а про себя подумал: Я хочу ее так сильно, что боюсь потерять рассудок.

– Я спрашивал не об этом.

– Не знаю. – Том сжал кулаки. – Сейчас мне трудно говорить о любви.

– Вы собираетесь жениться на ней?

– Да, – уверенно сказал Том.

– А она согласна? – Тэйбор недоверчиво поднял брови.

– Нет. Но согласится.

В свои тридцать с небольшим Джейси была одинока. Она сама устраивала свою жизнь. Правда, когда она была маленькой, ей помогала сестра Мэри-Элизабет, а потом, когда стала работать в редакции, ее поддерживал Тэйбор. Но, выросшая без семьи, Джейси в значительной степени сделала себя сама.

И вот теперь все пошло прахом. Репортажи были для нее больше чем просто работой. О том, что мир далеко не самое безопасное место, что хорошие парни не всегда выигрывают, а плохое случается и с ни в чем не повинными людьми, она знала еще тогда, когда по малолетству не умела облечь это в слова.

Каждый должен рассчитывать только на себя. Люди нуждаются в фактах, на которых основывался бы их ежедневный жизненный выбор. У Джейси имелись собственные амбиции, но в глубине души она всегда знала, что ее призвание – репортаж.

Телевизор Джейси стоял в спальне, и потому, нежась в постели, она после ухода Тэйбора смотрела все подряд. Она не искала ответов. Ей просто требовалось какое-то время ни о чем не думать.

Когда Том постучал к ней, солнце уже клонилось к закату.

– Ты проснулась? – спросил он из-за двери. – Ужин почти готов.

Джейси села на своей королевских размеров кровати среди сбитых простыней, подтянула колени и склонила на них голову.

Том пока что проявлял необыкновенную скромность. А жаль! Ей хотелось бы утвердиться в своем прежнем мнении, что он подонок и сукин сын.

– Заходи, – пригласила она, – я уже почти пришла в себя.

– Ты всегда прячешься, как улитка в свой домик, или я просто не замечал?

Она поглядела на него и скорчила гримасу.

– Знаешь, мне стоило бы помнить, что ты из тех, кому дай палец – он руку отхватит.

Том улыбнулся медленной, бессознательно сексуальной улыбкой, и от этой улыбки у нее перехватило дыхание.

О Господи, подумала она, отводя глаза, мне страшно.

– Хорошо пахнет.

– Соус для спагетти. – Его голос стал мягче. – Макароны через минуту будут готовы. Надеюсь, ты любишь чеснок.

Проклятье, черт бы его побрал, как ему это удается? Как он может стоять здесь, в ее спальне, и говорить о каком-то чесноке?

– Я дважды укладывал тебя в эту постель, – вдруг сказал он, и голос его осип. – Прошлой ночью ты спала. А в предыдущий раз мы зачали дитя. – В его обычно невыразительных глазах горело пламя. – Я все помню, Джейси, пытался забыть, но не могу.

– Именно поэтому ты не звонил, – с сарказмом отозвалась она. – Видимо, очень заботился о моих чувствах.

– Нет, – сказал Том, помолчав. – Просто я эгоист, а ты крепко напугала меня той ночью. – Он направился к двери.

– Том… – Она не знала, зачем позвала его.

– Нам многое нужно обсудить, – мягко сказал он, – но у нас еще есть время. На этот раз я не уйду.

Джейси вздрогнула. Это прозвучало скорее как угроза, чем как обещание.

Мать Тома совершенно не соответствовала тому, как себе ее представляла Джейси.

К тому времени, когда Лидия Расмуссин позвонила узнать, нельзя ли зайти, Джейси знала обоих ее сыновей. Так что Джейси ждала увидеть кого-то, кто обладал бы обаянием Реза и энергией Тома.

Не то чтобы она хорошо знала Реза, но, когда по настоянию Джейси в понедельник Том ушел на работу, он попросил брата посидеть с ней. Как тайный агент полиции, Рез имел свободный график и предпочитал работать по вечерам. Он заходил к ней каждый день, и они подружились.

Лидия Расмуссин оказалась изящной, маленького роста женщиной с тихим голосом. У нее были веселые морщинки вокруг глаз и рта, и она оставляла впечатление человека, обычно застенчивого, но с годами научившегося это преодолевать.

Лидия понравилась Джейси, но хозяйка не знала, о чем говорить с гостьей. Это смущало журналистку, спокойно бравшую интервью и у дипломатов, и у бездомных бродяг. Однако Лидия Расмуссин была как раз из тех женщин, что любили поболтать о семье. Они поговорили про Реза, но вскоре исчерпали эту тему.