– Тема закрыта! – Ей ужасно хотелось вколотить хоть какой-нибудь здравый смысл в эту тупую башку.

Том вернулся, держа в руке банку с кофе, и холодно посмотрел на нее.

– У тебя чешутся кулаки? Догадываюсь, что поводом стал мой переезд, в результате чего ты прячешься в своей комнате.

– Извини, что не составляю тебе компанию.

– О, я наслаждаюсь твоей компанией, когда ты удостаиваешь меня нескольких минут после ужина.

Как ни странно, Джейси тоже нравилось посидеть с ним после ужина. Вот только ей не нравилось проводить дни в ожидании, когда Том придет домой. Она чувствовала себя жалкой.

– То, что ты временно живешь здесь, еще не дает тебе никаких прав. Если тебе необходимо общество дружков, иди поищи где-нибудь в другом месте.

– Правильно. – Он весь напрягся. – Нам лучше открыто поговорить. Я позволял тебе избегать…

– Ты позволял мне? – разозлилась она. – Позвольте мне кое-что вам сказать, сэр. У вас нет ничего, что дало бы вам право что-либо мне позволять.

Прозрачные глаза Тома потемнели.

– Думаю, мы поговорим позже, – процедил он, подходя к ней.

– Что ты делаешь? – испугалась она.

– Все то, что ты хотела. Однако, думаю, тебе придется заплатить за этот комментарий. – Он опустился на колени возле дивана и, захватив ее подбородок сильной рукой, наклонился над ней. – Джейси, – прошептал он, жадно припадая к ее губам.

Если Том хотел внушить Джейси, что она нуждается в нем, что она не может безнаказанно говорить колкости днем и являться ему в ночных грезах, то сразу же потерпел поражение.

Он слегка прикусил ее нижнюю губу. Ее рот открылся, и язык проник внутрь. По ее телу пробежала дрожь. Он это почувствовал. Потом ее тело приподнялось ему навстречу. Ее рука скользнула по его груди, медленно, осторожно.

– Джейси, – прошептал он с замирающим сердцем, – позволь мне коснуться тебя, пожалуйста.

Она подвинулась, освобождая для него место и прижимаясь к нему. Вожделение стремительной волной обрушилось на Тома. Помня об осторожности, чтобы не навредить ей, он разрывался между жаждой обладать ею и желанием защитить. Их губы сомкнулись, а тела налились напряжением.

Том не мог больше ждать. Сорвав с нее платье, он припал губами к соску ее пышной груди. Джейси охнула, задыхаясь, она шептала его имя, обхватив руками его мощные плечи. Она откликалась с такой страстью, что готова была принять его немедленно.

– Том, – прошептала она вдруг ослабевшим от возбуждения голосом, – Том, ребенок. Мы не можем.

– Я не причиню вреда ребенку, Джейси. – Он скорее навредит себе.

Дрожащей рукой он скользнул по ее голой ноге под тонкую материю трусиков. Его пальцы почти коснулись ее лона, когда Джейси, неожиданно выгнувшись, откинула его руку.

– Нет, Том!

Ошеломленный, ничего не понимающий, он поднял голову.

– Я обещаю быть осторожным, – сказал он, задыхаясь. – Джейси, позволь мне…

Ее влажные припухшие губы были полуоткрыты, в глазах стояла неистовая ярость.

– Нет, – крикнула она, – я не могу. Не из-за ребенка. Я не доверяю тебе, Том.

Том смотрел в ее лицо и понимал, что последствия некоторых ошибок останутся навсегда.

Было серое утро понедельника с моросящим дождем. Войдя, Том задержался у дверей, стряхивая капли с черного фетра. Его присутствие в переполненной приемной вызвало некоторое оживление среди беременных женщин.

За двадцать лет службы Том попадал в самые разные ситуации, но никогда не чувствовал себя настолько неловко. Он даже покраснел от смущения. Со шляпой в руке он шагнул вперед.

– Я Том Расмуссин, – сообщил он секретарше. – Моя… э… Джейси Джеймс здесь?

– Конечно, лейтенант. Я помню. Вы приносили ее медкарту и сдавали анализы. – Она улыбнулась профессиональной улыбкой.

– Сонограмму уже сделали? Могу я ознакомиться с ней?

– Боюсь, вы опоздали, и доктор Роббинс сейчас с мисс Джеймс. Присядьте, она скоро выйдет.

Вот черт, подумал Том, усаживаясь в кресло в самом углу. Конечно, он был расстроен, что не смог явиться вовремя. Оправдание опоздания работой здесь не годится. Он не смог бы внятно объяснить беременной женщине, почему задержался. Джейси подумает, что работу он ставит выше обязательств перед ней. Том и не ждал, что она поймет его.

Эллисон не понимала. Ее обижало, что работа у него на первом месте. Если бы вместо Джейси сегодня здесь была она, то еще несколько дней она поглядывала бы на него с укоризной…

Том моргнул, потрясенный и виноватый. Совершенно некстати думать об Эллисон и Джейси одновременно. От осознания этого ему стало еще хуже.

Он стиснул зубы и огляделся, надеясь отвлечься. На столе рядом с ним валялись журналы. На обложке одного из них были изображены мать и ребенок. Поколебавшись, он поднял его.

Когда Джейси вернулась в приемную, там была еще большая толпа, чем раньше, но она без труда обнаружила Тома, делающего вид, что читает. Он был неотразим, привлекая частые взгляды женщин. Джейси сразу же это заметила. Ревнивое чувство собственника, пробудившееся в ней мгновенно, было и ново, и тревожно.

– Ну, как ты? – мягко спросил Том, когда она подошла.

– Прекрасно. Доктор Роббинс хотел просмотреть тесты и результаты анализов, прежде чем поговорит с нами. Нас скоро вызовут.

– Извини, я опоздал и пропустил возможность посмотреть сонограмму.

Его оправдания развеселили ее.

– Мы оба знаем, что при твоей работе всегда будут сложности. Это не имеет значения.

– Ты, может быть, не очень меня ждала, но все-таки извини.

Том извинился дважды. Это было не похоже на него. Голос какой-то напряженный, а взгляд рассеянный.

– Что случилось?

– Джейси, тебе не нужно знать об этом, поверь мне. – Он поморщился.

– Давай, Том, я пять лет занимаюсь этим. Может быть, я и не коп, но много чего повидала.

– Я был бы последним тупицей, если бы пытался защитить тебя от дел, составлявших суть твоей работы, не так ли? – Его губы дрогнули в полуулыбке, но он продолжал внимательно рассматривать ее.

– Ну? – потребовала Джейси. – Ты собираешься рассказывать? И перестань смотреть на меня так, будто у меня размазана помада.

– Позже, может быть, расскажу. Думаю, здесь не место. И кроме того, тебе не рекомендуется долго стоять.

Джейси огляделась. Женщины, старательно делая вид, что читают, с интересом прислушивались к ним. Нет, этим дамам не следует ничего слышать.

– Ты прав, – согласилась она и проворно уселась в кресло.