Здоровье восстанавливалось с трудом, к вечеру Дженни очень уставала. У нее появилась привычка спать с четырех часов до шести. По­том приходил Люк и будил ее к обеду. И этот дневной сон не давал ей встретиться с Мэри, которая стряпала замечательные блюда. Дженни они очень нравились.

Через неделю такой размеренной жизни Джен­ни почувствовала себя больше похожей на прежнюю… Нет, это не так! Она не могла чув­ствовать себя похожей на прежнюю Дженни. Потому что понятия не имела, какой была прежняя Дженни.

Но, во всяком случае, неделя отдыха не про­шла даром. Ссадины и синяки вокруг глаз и на подбородке, боль от ушибов в мышцах полно­стью прошли.

И пришел день, когда Дженни твердо реши­ла отказаться от дневного сна, чтобы наконец-то увидеться с Мэри. Теперь она чувствовала себя физически здоровой и сильной. Наступила пора собирать осколки картинки-головоломки, какой представлялась ей собственная жизнь. Она со­берет эту мозаику. Пусть медленно. Ей некуда спешить.

Дженни пошла в наполненную солнцем кух­ню, приготовила кувшин холодного чая и стала ждать Мэри.

Женщина вошла через черный ход, не заме­тив Дженни.

Как себя вести? Что сказать?

—Для начала хорошо просто поздоровать­ся, — пробормотала она. — Просто поздоро­ваться.

Дженни повернулась к Мэри и прикрыла рот ладошкой, сообразив, что последние слова про­изнесла вслух.

—Боже мой, как приятно видеть тебя здесь и здоровой! — Мэри положила сумку с продук­тами на стол и подошла к ней.

Дженни не успела и охнуть, как очутилась в объятиях. Таких крепких, что она чуть не задо­хнулась. Ей ничего не оставалось, как обнять Мэри. Запах солнца и цветов, окутавший их, принес чувство безопасности, дома. И это по­нравилось Дженни. Очень. Состояние напря­женности, сковывавшее ее, растаяло. Она реши­ла, что Мэри станет бесценной подругой.

Положив руки на плечи Дженни, Мэри чуть откинулась назад. В газельих глазах светилось любопытство.

— Это правда? — спросила она. — Ты и вправду забыла… ммм… — она запнулась, по­дыскивая нужное слово, — все?

Дженни только молча кивнула.

—Прости меня, — прошептала она.

—Девочка, тебе не за что просить проще­ния. — Мэри прижала теплую ладонь к щеке Дженни. — Это не твоя вина. Удар по голове выбил всю твою память. — Взгляд женщины стал нежным и чуть затуманился. — Ох, сол­нышко, — проворковала она, — ты, должно быть, так напугана и чувствуешь себя здесь со­всем чужой.

Она точно понимала ее состояние. Это при­несло Дженни огромное облегчение. Она поло­жила руку на локоть Мэри.

—После твоих слов мне лучше, нет — лег­че!

Две женщины стояли в залитой солнцем кухне, наслаждаясь взаимной искренностью и теплотой.

—Хватит попусту тратить время, — наконец проговорила Мэри. — Скоро голодные мужчи­ны придут домой.

Она подошла к столу и стала выкладывать из сумки продукты.

—Я собираюсь сделать колбасный хлеб, — пояснила она и с гордостью добавила: — Люк любит мой колбасный хлеб.

—Любит?

— Гмм? — Мэри стрельнула в Дженни взглядом и улыбнулась. — Ну, он никогда не жало­вался и всегда берет вторую порцию.

Дженни засмеялась и подошла ближе к сто­лу.

—Можно я буду помогать?

—Ты смеешься надо мной? — У Мэри вы­рвался короткий смешок. — Знаешь, ведь ты стряпаешь намного лучше. Я здесь только по­тому… — Она резко замолчала, затем тихим торжественным тоном объявила: — Ох, не го­вори мне, что ты не работала на кухне.

Дженни отвела взгляд.

—Ты так замечательно готовила и пекла, — тихо заметила Мэри.

—Люк и Чад говорили мне, — кивнула Джен­ни, — что я любила печь хлеб.

—У тебя получался такой вкусный хлеб! — Мэри причмокнула губами. — Корочка хрустя­щая, тесто воздушное.

—Мэри, я ничего не помню. — Печальная улыбка мелькнула на губах.

—Ох, солнышко, немного практики — и все к тебе вернется.

Дженни промолчала, не разрешая себе наде­яться, что такое может случиться.

—Конечно, если хочешь, помоги мне, — с фальшивой бодростью выпалила Мэри. — Но тебе не стоит учиться у меня готовить. — По­том она пробормотала: — Люк мне голову ото­рвет.

Дженни улыбнулась.

—Я так же хорошо готовила, как ты?

—Лучше! — Мэри помахала в воздухе луко­вицей, словно усиливая оценку. — Местные терпеть не могли, когда на лето закрывался ре­сторан. Конечно, ты была управляющей и не готовила в ресторане на весь курорт. Для этого ты нанимала двух поваров. Но ты придумывала рецепты и составляла меню. Оригинальные ре­цепты. А создавала их здесь, в этой кухне.

У Дженни заныло сердце.

—Сегодня капитан ты. Что мне надо де­лать?

—Вот, — Мэри положила ей в руку лукови­цу, — порежь.

Дженни посмотрела на лук и беспомощно обвела глазами кухню. Ее обдало волной пани­ки. Она поняла, что понятия не имеет, где на­ходится овощерезка или ящик с ножами. Мэри быстро пришла ей на помощь:

—Я должна показать тебе, где все лежит. — Она открыла буфет и достала маленькую квад­ратную терку для лука. Затем из ящика достала нож и овощечистку. — Вот. Пока я буду делать колбасный хлеб, ты можешь почистить еще морковку и картошку.

Упершись бедром в стол, Дженни принялась чистить лук.

—Мэри, — начала она, стараясь сохранить беззаботный тон, — как близки мы с тобой бы­ли?

—Почти как мать и дочь. — Мэри разбила яйцо в миску с фаршем.

—Стала бы я жаловаться тебе на… неприят­ности в браке?

—Надеюсь, что стала бы. А почему ты спрашиваешь? — Мэри озабоченно нахмури­лась и положила руки на края миски.

Дженни облизала губы.

—Люк ушел из нашей спальни, — тихо про­изнесла она.

Пожилая женщина молчала, словно перева­ривая новость.

—Я бы не назвала это неприятностями в браке, — немного спустя сказала Мэри. — Мо­жет быть, Люк подумал, что при нынешних об­стоятельствах тебе будет удобнее, если он уйдет спать в другую комнату.

—Хотела бы я, чтобы все было так просто. Но от Люка я узнала, что он спит в своем ка­бинете уже несколько недель.

—О-о, солнышко, я не знала. Печально это слышать. Люк сказал, что случилось?

—Нет, — покачала головой Дженни.

—У вас произошла маленькая ссора. — Ли­цо Мэри просветлело. — Вот и все. Помню, когда я нашла у Бада журналы с голыми деви­цами, я чуть не порвала их! Я так взбесилась, что бедняга даже не мог позволить себе такую роскошь, как спать в кабинете. Он приткнулся в сарае! — Глаза у нее смеялись. — Бад быстро научился лучше прятать свои любимые журна­лы.