Она медленно подняла голову. Вскинула подбородок. Ей хотелось, чтобы он смотрел на нее. И он смотрел. А Дженни знала, что все ее чувства отражаются в ее взгляде, ясно написаны на лице. Он все понимал. Об этом говорили его угольно-черные глаза.

—Боже, помоги мне, — пробормотал он и, наклонив голову, прижался губами к ее рту.

Его лихорадочный поцелуй толкнул ее к действию. Дженни запустила пальцы в его густые темные волосы и притягивала его ближе, бли­же… Кровь пульсировала в теле словно жидкое пламя.

Дженни услышала стон. И тотчас поняла, что он вылетел из ее горла. Звук толкнул ее еще дальше. Восхитительного поцелуя вдруг стало мало. Он не мог утолить ее глубинный, жгучий голод. Она хотела ощущать его руки на своей коже. Чтобы он гладил ее лицо. Ласкал плечи, груди. Она нуждалась в этом. Наступил момент высвобождения, остановить желание невозможно. Не думая ни о чем, она начала лихорадочно расстегивать блузку.

—Подожди, — выдохнул он ей в рот. Голос хриплый, прерывистый.

Не обращая внимания на его мольбу, она переключилась со своей блузки на его рубашку. Поспешными, лихорадочными движениями она расстегивала пуговицу за пуговицей.

—Дженни, перестань, пожалуйста! — Он об­хватил и крепко сжал ее запястья. Затем замол­чал, откинув голову и закрыв глаза. Наконец глубоко вздохнул.

Дженни почувствовала, как его трясет от усилия погасить пламя, бушевавшее в нем. Ей стало стыдно.

О чем она думала? Неужели она и вправду готова была раздеться? Если бы Люк не остано­вил ее, она устроила бы стриптиз прямо посре­ди кухни.

Стыд от случившегося смыл желание, зату­манившее ей мозг. Шея и щеки горели от уни­жения. Как она могла до такой степени поте­рять контроль над собой?

—Прости, — хрипло прошептала она и за­кусила нижнюю губу. Нельзя показать ему сле­зы, которые жгли глаза.

—Нет, не надо извиняться. Я хотел сделать это уже… целое столетие.

—Ты? — Она моргнула.

—Не замечала? — Из глубины груди Люка вырвался горький смешок.

—Нет. — Она улыбнулась и смущенно поту­пилась. — Я была слишком занята борьбой с огромным чудовищем по имени… — от нелов­кости снова вспыхнуло лицо, но это не поме­шало ей закончить предложение, — желание.

—Ты не можешь представить, как мне важ­но это слышать! — Голос еще звучал хрипло и неровно.

—Я пыталась сдерживать влечение к тебе. — Она усмехнулась. — Может быть, мое чувство к тебе — еще одна инстинктивная привычка? — Ресницы дрогнули, когда она спросила: — Ска­жи, нам было хорошо в постели?

Она ждала, что он засмеется. И главное, ей хотелось заставить его улыбнуться. Хоть как-то ослабить напряжение, повисшее между ними. Поэтому обида, которую она прочла в его гла­зах, поразила Дженни.

—Пожалуйста, Люк, — проговорила она. — Я хочу знать.

Он отвел взгляд и упрямо молчал. Вдруг ее осенило, в чем дело.

—Да, — кивнула она, — понимаю. Тебе не нравится, что мое влечение к тебе физическое. Ты хочешь, чтобы моя реакция была более ос­мысленной.

Ура! Она попала не в бровь, а в глаз. Под­тверждение читалось в его взгляде.

И все же он не ответил. Только изучал ее, словно проникая до самой глубины. Она почув­ствовала себя подсудимой, и ей захотелось оп­равдаться.

—Чего ты от меня хочешь? На что надеешь­ся? Ты ждешь, чтобы я сказала, что люблю те­бя? Я не знаю тебя, Люк. Для меня ты незна­комец.

—Знаю. — Он отвернулся. На щеках захо­дили желваки. — Так тяжело помнить все, что мы пережили вместе. И видеть, что все исчезло. Будто ничего и не было.

Его красивое лицо исказилось, словно от бо­ли. Дженни захотелось погладить его, но она удержалась. Желание утешить Люка столкнулось с чувством вины, которое возникло вроде бы ниоткуда.

—Прости, — выдохнула она. — На прошлой неделе я сосредоточилась только на себе. Я не могла думать ни о чем, кроме своих болячек. И о внешних, и о тех, что в глубине. О страхах и сомнениях…

—Дженни!..

Он поднял руку, пытаясь остановить ее. Но Дженни продолжала:

—А мне следовало бы понимать, что я не единственная, кто страдает. — Чувство вины внезапно будто утяжелило голос. — Мне следо­вало бы видеть, что я не единственная оказа­лась в новой ситуации.

—Но я хотел, чтобы ты именно это и сдела­ла, — перебил ее Люк. — Я говорил тебе, что­бы ты сосредоточилась на своем выздоровле­нии. На себе. — Потом он тихо добавил: — И на малыше.

Да, это было все, что она могла сделать. Но ведь так заметно, что Люк мучается от сомне­ний, кто отец ребенка. Конечно, он утверждал, что это его ребенок. И все же червячок подозрения не унимался. И это причиняло Лю­ку боль. Она же не могла рассеять его опасе­ния, поэтому решила пока отложить эту тему. Полный свет на все прольется лишь тогда, ког­да рухнет та стена, через которую она старается пробиться к мужу.

—С нами все в порядке. — Ей хотелось ус­покоить его хоть в том, в чем она не сомнева­лась. — Ребенок и я в прекрасной форме.

—Ты уверена?

—В себе уверена. — Она пожала плеча­ми. — Я чувствую себя великолепно. И я не за­мечаю признаков, что малышу плохо. На следу­ющей неделе у меня визит к доктору Портеру.

Атмосфера между ними начала разряжаться.

—Люк, ты не думаешь, что пришло время поговорить? — наконец спросила она.

—Мы и говорим. — Он уставился в какую-то точку над ее плечом. — Мы каждый вечер разговариваем за обедом.

—Ты называешь это разговором? — Она за­смеялась. — Боюсь, что ты и Чад в будущем будете подшучивать над тем, как я изо всех сил старалась спрятаться за газетными новостями, которые подробно пересказывала вам. — Она снова засмеялась. — Я ценю, что вы выслуша­ли, как все церкви провели благотворительную распродажу кексов и печенья. И терпели, когда я заставляла вас участвовать в обсуждении по­следних скандалов в столице и нескольких ог­раблений банков в Филадельфии.

—Это тоже очень интересно. — Секунды три Люк сохранял серьезное выражение, потом разулыбался. — По-моему, ты можешь сказать, что я позволял тебе прятаться за новостями. Наверно, в этом смысле я тоже прятался, — признался он, засмеявшись. Потом распрямил плечи и вздохнул, уступая ей: — Ты права. Пришло время поговорить.

Они сидели за обеденным столом напротив друг друга. На блюде дымились ломти колбас­ного хлеба, приготовленного Мэри. Дженни по­ложила им обоим картофельное пюре и кольца тушеной моркови. Лепешки с маслом дополня­ли совершенство блюда.

—Расскажи мне о нас. Как мы встретились. — Дженни поддела вилкой морковку, по­ложила в рот и медленно жевала. Едва ли она чувствовала вкус. Мысли в тревоге сосредоточи­лись на том, что скажет Люк.

Он медлил с ответом. Дженни нахмурилась, но терпеливо ждала.

—Мы познакомились через Чада, — нако­нец произнес он.