Опустившись на одно колено и опираясь локтем о пол, Кравец смотрел на девочку лет восьми, спрятавшуюся под кроватью. Поза у него была крайне неудобная, и он сменил ее — лег на бок. Направив на девочку пистолет с глушителем, выстрелить в нее он все же не решался. И вздрогнул, когда за спиной у него раздался голос:

— Что у тебя?

Игорь сглотнул. Громко, как показалось ему. Боясь быть непонятым, он положил пистолет на пол так, чтобы закрепленный на нем фонарь не бил девочке в лицо, и приложил палец к губам: «Молчи!» Биленков не мог увидеть его манипуляции — для этого ему самому нужно было прилечь рядом. Но поняла ли его девочка? Она не отреагировала на его жесты: все так же лежала на животе, прижав к себе плюшевого мишку.

— Чисто! — наконец ответил Кравец, снова обхватывая рукоятку пистолета. Встал и, избегая взгляда командира, вышел из комнаты.

Биленков пошел следом, но на пороге остановился и, развернувшись, впился глазами в пространство между кроватью и полом. «Чисто?..» Нет, ему так не показалось.

Он медленно подошел к кровати и повторил недавнюю позу своего подчиненного: опустился на колено и оперся локтем о пол. Свет фонаря вырвал из темного пространства девочку, и она показалась ему забившейся в норку лаской.

«Значит, у него все чисто…»

Виктор поднялся на ноги, выглянув в коридор, жестом руки подозвал Кравца и, понизив голос до шепота, направил луч света на кровать:

— Почему ты не убрал девчонку? Только не говори, что ее не видел!

— Ей нет и восьми.

— Значит, я должен подбирать за тобой мусор? — Перед глазами Биленкова во весь рост встала убитая им девушка, и он тряхнул головой, прогоняя видение. — Ну, долго будешь тянуть резину?

— Я не понимаю тебя: мне действительно убить ее ?

— Нет, бля, погладить по голове!

Биленков смотрел на Кравца, как на идиота, и его все больше настораживал растерянный вид Игоря. Он бы постарался понять его, если бы тот в оправдание сказал: «Моей младшей сестре восемь. Она же еще ребенок». Но и в этом случае Биленков легко парировал бы этот «детский выпад»: «Другими словами, если бы у тебя не было сестры, или у тебя был бы брат, ты бы не трепался сейчас?» Он бы понял твердый отказ, пусть даже завернутый в красивый фантик: «Я не возьму грех на душу». Тогда в чем же дело? В чем причина растерянности младшего товарища? Уговаривать его долго, приказывать — бесполезно, только время потеряешь.

Виктор снова подошел к кровати, распластался на полу и направил луч света на девочку. Он смотрел на нее секунды, а ему показалось — целую вечность. Боковым зрением увидел пыль на полу, паутину в углу, бумажные шарики, которые, скорее всего, под кровать загнала кошка, взвел курок пистолета и выстрелил. Девочка вскрикнула. Он выстрелил еще раз. Встал и, убрав пистолет в кобуру, вытолкал Кравца из комнаты.

Как из-под земли перед ним вырос Тимофей Лебедев.

— Видел фильм «Кажется, мы нашли бабки»?

— Так вам кажется, или вы их нашли?

— Несколько мешков. Обалдеть можно!

— Несколько — это сколько, пять, десять, сорок пять? Что с вами такое сегодня!

— А с тобой что такое? Ты чего шепчешь-то?

— А ты чего орешь?

Биленков закрыл дверь в детскую и только после этого заговорил в полный голос:

— Так вы нашли или не нашли бабки?

— Нашли, нашли. Пять… да, точно пять мешков.

— То есть не пять миллионов или там пять миллиардов, а пять мешков с деньгами?

— Точно, с деньгами. Четыре — набиты рублями, в пятом — баксы. Я даже в кино столько не видел.

— Задолбал ты своим кино! Пойдем посмотрим на твое чудо.

Оперативники спустились в подвал, две стены которого были заняты под стеллажи. Биленков сразу обратил внимание на запасной выход из подземного этажа — в виде новомодных в России подъемных ворот с торсионными пружинами. В центре помещения, точно под спаренной лампой дневного освещения, лежал труп мужчины. «Телохранитель генерала или хрен его знает кто», — подумал он и решительно перешагнул через «восьмого» прямо к брезентовым мешкам. В первую очередь его заинтересовал баул с долларами. Виктор походил на наркодилера, который вспарывает пакет с кокаином и пробует его с кончика ножа. Острым лезвием он надрезал низ мешка и вынул пачку. Перелистал, не вскрывая банковской бумажной ленты. Верхняя пачка не вызвала у него сомнений. Значит, никаких там «кукол» или фальшивок. И все эти деньги, как предупреждал Жердев, были предназначены для организации беспорядков, подкупа чиновников и милиции: «Грязная кампания за честные выборы» .

Виктор подал пример, взявшись за «рублевый» мешок и вываливая его содержимое на бетонный пол. Абдулов, Лебедев и Кравец опорожнили остальные. На стеллаже оказалось немного горючего: бензин в прямоугольной жестяной банке («для понта», подумал Биленков), растворитель для масляной краски, олифа, — но этого хватало для того, чтобы куча денег превратилась в кучку пепла. Проткнув жестянку сверху и снизу, он облил деньги бензином и усмехнулся:

— Коктейль Молотова, рецептура Биленкова.

— Рецептура? — переспросил Хатунцев и, нечаянно плеснув на одежду олифу, чертыхнулся.

— Ну, — подтвердил Биленков. — Рецептов — выше крыши. Есть даже рецептура Че Гевары: три четверти бензина и одна треть машинного масла. А вот финны к смеси спирта или бензина добавляли деготь или гудрон.

— Ты прямо ходячая энциклопедия. Интересуешься всем, что горит и шевелится?

— Пока горит и шевелится, — сострил Виктор, представляя себе корчившуюся на огне жертву. — Ну все, парни, пора закругляться, а то будем болтаться здесь до самого Нового года.

— Лето только начинается, — обронил Старый Хэнк.

Шевкет забрал баул с долларами и, пятясь, покинул помещение. Последним вышел Биленков, держа перед собой пробитую банку, из которой продолжал вытекать бензин. Прежде чем закрыть дверь подвального помещения, он щелкнул зажигалкой и поджег высокооктановую дорожку.

«Смесь Биленкова» загорелась быстро, но без характерного хлопка, как это бывает с чистым бензином. Командиру группы была поставлена задача — уничтожить только деньги, и он с ней, похоже, справлялся: огонь в этом каменном мешке погаснет в тот момент, когда сгорит последняя купюра, поглотив последний глоток кислорода… Дом устоит. Чего ему сделается? В нем поселится другой генерал или кто-нибудь покруче.

Они выходили из дома, как будто под дулами автоматов сдавались в плен, только что руки не поднимали. Первым на площадку бросил оружие Сергей Хатунцев: вначале на бетон полетел «кипарис», потом пистолет, сверху «накрыл» противогазом. Вторым с оружием расстался Кравец. Биленков следил за каждым движением оперативников — не утаит ли кто-нибудь из них пистолет…

Настала его очередь, и количество огнестрельного оружия выросло до тринадцати, горку оружия венчал гранатомет. Четырнадцатый ствол — личное оружие самообороны — находился в самодельной кобуре Билла.