Решая проблему военных поставок, русская сторона, по некоторым свидетельствам, не делала различий между своей и румынской армиями. Военный министр генерал Д.С. Шуваев подчеркивал, что российская сторона рассматривала румынскую армию «не только как… союзную армию, но и как выполняющую с [русскими] армиями общие задачи, успешное разрешение которых в настоящее время приобретает первостепенное значение». Поэтому, указывал генерал, «своевременное удовлетворение заявлений[78] румынского правительства об отпуске предметов снабжения должно быть поставлено на один уровень с удовлетворениями наших армий»[79]. Безусловно, румынская сторона также оказывала помощь союзнику. Так, русские раненые из Добруджи отправлялись в бухарестские госпитали вплоть до сдачи румынской столицы немцам. Румыны поставляли продовольствие и фураж Добруджанской армии генерала А.М. Зайончковского[80]. Однако размеры поставок и помощи сторон были несопоставимыми.

Снабжение румынской армии осуществлялось в кредит: румынскому правительству Россией предоставлялась беспроцентная ссуда. Сумма, выделенная с этой целью Государственным банком России, исчислялась в 75 млн рублей. В свою очередь, Национальный банк Румынии открыл счёт русскому правительству в 200 млн лей. К октябрю 1917 г. кредиты были уже исчерпаны, и оказалось, что к этому времени румынская сторона, по весьма приблизительным подсчётам, была должна русскому правительству за уже произведённые поставки вооружения более 100 млн рублей, а общая задолженность Румынии (также по приблизительным подсчётам) за снабжение армии и гражданского населения, а также за обеспечение промышленного производства составляла 300 млн руб. При этом не учитывались долги Румынии за перевозку и хранение грузов[81]. А это были немалые суммы. Так, из Архангельска было вывезено 1538 вагонов (1 959 706 пудов) груза, поставленного для румынской армии державами Антанты, прежде всего Англией. Для перевозки грузов из Мурманска было использовано 450 вагонов, из Владивостока – в сентябре 1917 г. – 213 вагонов, в октябре и ноябре – ещё 54 вагона, а в декабре предоставлялось ежедневно по 8 вагонов. Кроме того, начиная с октября 1917 г, груз шел в Румынию транзитом через Манчжурию с интенсивностью 1 вагон в сутки. Точных сведений о том, какие именно грузы и в каком количестве перевозились, не имеется[82]. Какая-то часть румынских грузов застряла в Архангельске, и за их хранение также полагалась оплата. Заметим, что речь идет о периоде или до октября 1917 г., или непосредственно после прихода большевиков к власти, когда «триумфальное шествие советской власти» на указанных территориях еще не началось.

Между тем положение в самой русской армии на Румынском фронте было чрезвычайно сложным. Революционные настроения перекинулись из центра на окраины России, охватили армию. Ширилось неподчинение солдат старшим офицерам, участились расправы с командирами, началось избрание Советов солдатских депутатов и комиссаров. С каждым днем усиливались антивоенные настроения. Солдаты отказывались воевать, предпочитая братание с солдатами неприятельских армий.

Приход к власти большевиков, создание большевистского правительства, ликвидация старой Ставки Верховного Главнокомандующего, гибель исполнявшего обязанности главковерха генерал-лейтенанта Н.Н. Духонина обострили противостояние различных политических сил в русской армии. Совет Народных Комиссаров (СНК), предполагая выход России из Первой мировой войны, объявил в качестве первостепенной задачи заключение перемирия на фронтах и скорейшую демобилизацию войск.

2 (15) декабря 1917 г. на совместном заседании большевистского комитета Румынского фронта и солдатского комитета IV армии было принято решение признать власть Советов. Избранный большевистский Военно-революционный комитет (ВРК) Румынского фронта становится высшим органом управления[83]. Штаб фронта, руководимый помощником Главнокомандующего генералом Д.Г. Щербачёвым, формально подчинялся СНК, но под давлением румынского правительства, действовавшего в тесной связи с Центральной Радой, Щербачёв начал постепенно выходить из-под влияния советского правительства. Ситуация на Румынском фронте все больше запутывалась[84].

Перед Штабом Румынского фронта стояла трудная задача: удержать линию фронта до заключения мира и одновременно организовать демобилизацию русских войск. Последняя включала в себя не только вывод частей и поддержание правопорядка в тыловых районах, но и обеспечение сохранности войскового имущества.

Воспользовавшись напряженной обстановкой, румыны развернули бурную деятельность. На основании постановления правительства от 22 декабря 1917 г. (4 января 1918 г.) о разоружении российских войск на румынской территории вчерашние «союзники» блокировали передвижение русских полков, разоружали воинские части, захватывали их имущество[85]. Так, командир 49-ой дивизии сообщал: «Румынские власти [не только] не хотят вступать в контакт с избранными начальниками и председателями комитетов, но и захватывают фуражные запасы нашей армии… Лошади 49 дивизии остались без фуража. Передвижение полков задерживается силой оружия. Один из полков 49 революционной дивизии был окружён, разоружён румынами и отведён в тыл, подвоз провианта отрезан. Румынские власти арестовали избранный комитет 195 полка и австрийских офицеров, приглашенных в качестве гостей в штаб 195 полка»[86].

24 января (6 февраля) 1918 г. приказом заместителя командующего Румынским фронтом была образована Демобилизационная комиссия русских армий Румынского фронта под руководством генерала Н.А. Монкевица. В задачи Комиссии, помимо демобилизации личного состава, входили сбор, инвентаризация и обеспечение сохранности имущества русских армий, а также подготовка статистических сведений о нём. 7(20) февраля 1918 г. в развитие предыдущего приказа в каждой армии были созданы армейские демобилизационные комиссии, а на местах и в тыловых частях – местные демобилизационные комиссии. В их обязанности входило принятие срочных мер по выявлению, сбору, сортировке, учёту, хранению и вывозу материальных ценностей и прочего имущества. 1 марта 1918 г. по приказу Щербачёва помимо армейских демобилизационных комиссий были созданы временные летучие комиссии. Этим комиссиям вменялось в обязанность выявлять собранное румынами военное имущество в местах дислокации русских армий, а также собирать в штабах Румынского фронта, румынских военных учреждениях и французской военной миссии сведения о наличии русского имущества и проверять эти сведения на местах. Подобные комиссии были созданы и на территории Бессарабии. 25 марта 1918 г. генерал Щербачёв и его штаб сложили свои полномочия. По всей вероятности, ликвидационные органы продолжали существовать, хотя сведениями об их деятельности мы не располагаем. Работу по ликвидации российского имущества на территории Румынии и Бессарабии продолжал выполнять аппарат Главного начальника по ликвидации Румынского фронта. 25 апреля 1918 г. комиссии были преобразованы в армейские и тыловые демобилизационные отделы, а местные демобилизационные комиссии – в их подотделы. В записке Главзаграна подчеркивалось, что оставшееся на территории Румынии и Бессарабии имущество русской армии не вывозилось ни в Германию, ни в Австрию, ни на Украину, а оставалось на территории Румынии и Бессарабии. Румынское правительство также не отказывалось признавать, что это имущество принадлежало русским и подлежало возвращению в Россию, а в случае его использования Румынией – оплате за счет румынской казны[87]. В то же время с имуществом, предназначенным Румынии и оставленным на Украине, дела обстояли не столь благополучно: оно постепенно «таяло», так как немцы вывозили его в Германию, а австрийцы в Австро-Венгрию. Да и украинцы были склонны рассматривать его как свою собственность. Более того, украинская сторона обратилась к румынскому правительству с просьбой признать за ней право на всё имущество русской армии на территории Румынии и Бессарабии, и дать возможность Украине вывезти из Румынии продовольствие и обмундирование, оставленное там после отхода русской армии с Румынского фронта[88]. Представители Антанты (Англии, Франции, Италии и США) в письмах к румынскому правительству от 16 марта и 8 июня 1918 г. считали румынское правительство «окончательно связанным обязательствами предыдущих кабинетов в вопросе о военном имуществе, оставленном в Румынии» и признавали за Румынией право лишь на временное хранение этого имущества, которое рассматривалось ими в качестве залога за румынское имущество, находившееся в России. Союзные державы выступили с предложением создать Межсоюзническую комиссию, призванную защищать законные права России как собственницы этого имущества, обеспечивать возможность его учета и описания и гарантировать сохранность. Румыния при этом рассматривалась как «складчик» (хранительница) этого имущества, а союзники выступали гарантами. При этом союзные державы считали указанное имущество собственностью Российской империи, а не отдельных независимых государств, возникших на ее территории в результате революции. Имущественные претензии последних, по мнению союзников, не подлежали удовлетворению. В то же время державы Антанты подтвердили свою прежнюю позицию относительно права Румынии на свое имущество, оставленное в России. «Это условие никаким образом не влечёт за собой права свободного пользования для нужд Румынии не принадлежащим ей русским имуществом. После заключения мира румынское правительство также не сможет распоряжаться русским имуществом без разрешения России и союзников – кредиторов»[89].