VII

Настоящие либералы вроде Бойена и Гнейзенау остро воспринимали социально-нравственное значение реформ и столь энергично взялись претворять их в жизнь, что на начальном этапе вошли в конфликт с королем. Трезвомыслящий, неэмоциональный, лишенный воображения король с большим недоверием относился к идеям реформаторов поднять народную войну против Наполеона. У короля была единственная цель – сохранить династию.

Когда в 1809 году Австрия, посчитав невыносимыми мирные условия, принятые в Прессбурге (Братислава), начала новую войну против Наполеона, Шарнхорст и Гнейзенау решили, что пора приступать к активным действиям. Король категорически отказался разделить их точку зрения. Тогда Грольман ушел в отставку и уехал сначала в Австрию, а позднее в Испанию, где сражался против Наполеона в иностранном легионе. Гнейзенау тоже ушел в отставку, но остался в Пруссии в качестве секретного агента; в Лондоне и Санкт-Петербурге он собирал информацию относительно возможностей наполеоновской армии. Король полагал (беспристрастный критик вряд ли найдет в этом состав преступления), что попытка Пруссии оказать поддержку Австрии, в то время как французы по-прежнему занимают прусские территории, будет означать политическое и военное самоубийство.

Конечно, прусские патриоты были не правы в своей поспешности. Еще не пришло время для решительных действий. Однако, хотя реформаторы зачастую были близки к тому, чтобы потерять терпение, слухи о предполагаемом восстании (считалось, что Шарнхорст имеет к этому отношение) были беспочвенными. Известно, что некий майор фон Шилль, командуя полком бранденбургских гусар, по собственной инициативе выступил из Берлина. Рискованное предприятие закончилось плачевно. Не получив ожидаемой поддержки, он нашел смерть в Штральзунде. Но это единичный случай. Нет необходимости придавать слишком большое значение неоднократным заявлениям Гнейзенау, что, если король упорно отвергает требования реформаторов, его должен сменить младший брат, принц Вильгельм. Подобные взрывы негодования обычно не оправдывали ожиданий. Любая мысль о военном перевороте была не утопической, а невообразимой. Прусские офицеры были верны присяге, данной королю, каким бы ни было их личное мнение относительно его действий. Пруссия это вам не Испания.

Однако вся эта болтовня о якобинской революции имела печальные последствия для Шарнхорста. Его влияние резко уменьшилось, и в результате он был смещен с поста начальника главного военного департамента. Но даже в этом случае граф Хаке, его преемник, преданный и исполнительный чиновник, снискавший особую благосклонность короля, получил приказ держать Шарнхорста в курсе всех важных дел.

Следующий 1811 год явился переломным. Русский царь отказался от политики континентальной блокады, и Наполеон принял решение о завоевании его империи. Итальянцы, португальцы, датчане, германцы были объединены под французским флагом в этом крестовом походе против России. На тот момент европейская история не знала более масштабного военного предприятия, чем затеянное Наполеоном выступление против огромной северной страны. В 1810 году Гарденберг опять занял место канцлера и столкнулся с требованием Наполеона о заключении союза и предоставлении армейского корпуса.

Вместо этого Шарнхорст отправился в Санкт-Петербург для проведения переговоров о союзе с Россией. Пруссия занялась секретными приготовлениями. Король впервые объявил, что в связи со сложившимся международным положением он готов согласиться на введение всеобщей воинской повинности. Тем временем Австрия после поражения при Ваграме и Асперне вновь стала союзницей Франции (была вынуждена заключить мир с Францией) и обратилась к Пруссии с просьбой о предоставлении армейского корпуса, а также налаживании его снабжения. Пруссии ничего не оставалось, как отступить перед лицом превосходящей силы. Король с Гарденбергом решили временно согласиться с требованиями французов, поэтому, когда Шарнхорст, достигший блестящих успехов на переговорах в России, вернулся в Пруссию, он был поставлен перед fait accompli:[8]отказом признать его заслуги. Выразивший несогласие с подобной постановкой вопроса Бойен ушел в отставку. Клаузевиц и значительная часть офицерского корпуса отказались сражаться под французским флагом и поступили на службу в русскую армию. Шарнхорста фактически отстранили от выполнения служебных обязанностей и в конечном итоге отправили в Силезию инспектировать крепости. По стечению обстоятельств он встретился там с Блюхером, по требованию Наполеона снятым с должности командующего войсками в Померании, поскольку он якобы тайно занимался перевооружением армии. Начальником штаба был назначен полковник фон Раух.

Генерал Йорк, типичный представитель старых прусских традиций, отвечал за отправку во Францию прусского армейского корпуса. После неудач, постигших Наполеона в России, когда в последние дни 1812 года его могущественная армия, не выдержав лютых морозов, обратилась в беспорядочное бегство, Йорк принял историческое решение. Он заключил соглашение с вражеским командующим фон Дибицем (его адъютантом был не кто иной, как Клаузевиц), тем самым взяв на себя ответственность за разрыв отношений с Францией, и предоставил войска в распоряжение русского царя. Так зародилось прусско-русское сотрудничество, которое на протяжении трех поколений определяло методы европейской политики и заложило основы политики рейхсвера после Первой мировой войны.

Действия Йорка открыли путь для подъема Пруссии. Теперь, когда Йорк навел мосты и гарантировал сотрудничество с русскими, король прекратил бесполезное сопротивление. Он лично прибыл в Бреслау, место пребывания патриотов и реформаторов, будучи готовым уступить их требованиям. Успех Шарнхорста измерялся принятием в марте всеобщей воинской повинности и созданием ландвера.

Тем временем был создан и Генеральный штаб, подтвердивший в 1813 году, во время освободительных войн, свою действенность. Командующие прусскими армиями в Бранденбурге и Силезии впервые стали получать надежную информацию от начальника штаба. Характерной особенностью новой организации являлось то, что, пока командование армией осуществлял сильный, надеющийся исключительно на собственные силы человек, штабные офицеры оставались в тени. Шарнхорст страстно желал выступать в роли главнокомандующего на полях сражений, однако с тяжелым сердцем подчинялся этому неписаному закону анонимности. Пренебрегая собственными эмоциями, он предложил Блюхеру занять место командующего в Силезии. Блюхер благодаря манерам «человека из народа» пользовался значительно большей популярностью, чем Шарнхорст. К тому же он был талантливым командиром. Шарнхорст довольствовался должностью начальника штаба, а вот Гнейзенау, вернувшись из Лондона, принял пост первого офицера Генерального штаба. Удивительный контраст составляла эта пара: непосредственный, энергичный, порывистый Блюхер и Шарнхорст, сдержанный, эрудированный, идеальный пример для подражания в деле воспитания начальников штабов. Он, главным образом оставаясь в тени, давал советы, информировал и направлял.

В тесном сотрудничестве с Гнейзенау Шарнхорст составил оперативный план для прусско-русских армий на весну 1813 года. План предусматривал наличие главной армии и двух фланговых подразделений. Одна из фланговых армий под командованием русского генерала, князя Петра Витгенштейна, должна была выступить из Померании через Берлин на Магдебург, а вторая – из Силезии через Лаузиц в Саксонию, чтобы занять Дрезден. Находящаяся в центре главная армия должна была отставать от фланговых армий приблизительно на трехдневный марш. В этом случае одна или другая армия, по ситуации, могла прийти на помощь главной армии. План осенней кампании, составленный Гнейзенау, тоже был основан на принципе разделения армии на составные части во время концентрического наступления для проведения общевойсковых боев. Надо было отличаться особой смелостью, чтобы использовать подобный принцип в сложившихся на данный момент условиях. Отвратительные дороги, недостаток транспортных средств делали любое предприятие невероятно опасным. Только появление железнодорожного транспорта позволило Мольтке в полной мере обратиться в своих планах к принципу «разделения на марше, объединения в бою».