Но Габриэль не могла рассказать Дюлле о том, что ей было известно. Поступи она так, Поль немедленно разыщет Нху и подвергнет расспросам. Она не сможет удовлетворить его любопытство и рано или поздно окажется в руках южновьетнамских властей. Поэтому в ответ на неловкие извинения Поля Габриэль написала ему, выражая уверенность в том, что Гэвии жив и опасения за его судьбу беспочвенны.

Порой в долгие темные ночные часы она все же начинала в этом сомневаться. Ведь будь Гэвин жив, он нашел бы способ передать весточку через Нху. Габриэль ворочалась без сна, пытаясь представить себе, что могло помешать Гэвину сделать это. Даже если у него нет связи с Нху, ему мог бы помочь Динь.

Габриэль вспомнила те долгие годы, в течение которых Нху не общалась с Динем. Для людей, вступивших в армию Северного Вьетнама или оставшихся на Юге, чтобы пополнить ряды Вьетконга, отсутствие контактов с семьей было обычным делом. Гэвин был оторван от близких всего лишь семь месяцев. Вряд ли Динь сочтет такой срок заслуживающим внимания. Ну а если Гэвин путешествует не с Динем? Что, если Нху ошиблась в своих предположениях? Что, если Гэвина убили месяцы назад, в тот самый день, когда он покинул Сайгон?

Терзаемая этой мыслью, Габриэль поднималась с постели и, мягко ступая, подходила к кроватке, в которой спал ее малыш. Осторожно, чтобы не разбудить, она брала его на руки и крепко прижимала к себе. На ее длинных ресницах поблескивали слезы.

Всю весну и начало лета Габриэль получала письма от Нху, однако тетка не могла сообщить ничего нового. Нху упрекала себя за причастность к исчезновению Гэвина, но тщательно скрывала свое беспокойство в двусмысленных фразах – на тот случай, если их прочтет кто-нибудь посторонний.

При свете дня Габриэль отвлекалась от ночных тревог. Гэвин жив. Если бы Гэвин погиб, она бы почувствовала это. Она всегда верила своей интуиции.

– Гэвин жив, – вновь и вновь говорила она Мишелю. – Но я была бы счастлива, сумей он передать весточку Нху. Мне бы хватило одного-единственного слова, чтобы дождаться его возвращения.

Ее жизнь по-прежнему была наполнена волнующими событиями. Сингл поступил в продажу и, хотя не взлетел на вершину хит-парадов, занял достаточно высокое место, которым был доволен даже Рэдфорд. Стремясь закрепить успех пластинки и британского турне, Марта Деннисон требовал от Габриэль еще и еще песен. Он обеспечил группе поездки на все лето, даже в такие отдаленные города, как Стокгольм и Дублин.

– Не можешь же ты брать с собой в дорогу малыша, – удивленно произнесла мать, когда Габриэль сказала ей, что крошка Гэвин поедет с ней.

– Еще как могу! – упрямо заявила Габриэль. – Мишель поможет мне ухаживать за ним.

– Ну а во время выступлений? Кто будет присматривать за ребенком во время концертов?

– Найду кого-нибудь, – с непоколебимой решимостью отозвалась Габриэль. – Не сердись, мама, но мальчик отправится со мной. Мне и так несладко жить без мужа, не хватало еще расстаться с ребенком.

Путешествовать с младенцем оказалось не так-то просто. Горничные гостиниц, в которых останавливалась группа, в свободное время присматривали за Гэвином, порой их сменяли поклонники Габриэль, однако ей не хотелось доверять ребенка случайным людям. Одна юная ирландка из Дублина была до такой степени очарована крошкой Гэвином и так понравилась Габриэль, что та предложила ей сопровождать группу в качестве няни во всех поездках. Девушка сразу согласилась, и Рэдфорд, которому уже не раз доводилось баюкать младенца, был вне себя от радости.

– Каждой группе полагается своя няня, – сказал он в ответ на просьбу Габриэль взять Майру на денежное довольствие. – А уж нашей команде она просто необходима!

Наконец была выпущена долгоиграющая пластинка, затмившая своим успехом «сорокапятку».

– Следующий этап – Америка, – торжествующе заявил Рэдфорд. – Марта наметил на осень поездку в Штаты. Теперь ничто нас не остановит. Мы на пути к успеху.

Страшное письмо от Нху прибыло в конце лета. Габриэль находилась в Париже, готовясь вместе с группой к осенней поездке, когда в кухне появилась встревоженная мать с конвертом в руках. Малютка Гэвин шагнул ей навстречу на заплетающихся ножках, держась за кресло.

– Письмо толще, чем обычно, – сказала она. – Как ты думаешь, есть какие-нибудь новости?

Габриэль бросила взгляд на конверт и сразу поняла, что новости действительно есть, и недобрые. Она разорвала конверт и с бьющимся сердцем медленно прочла письмо.

К своему глубокому сожалению, я вынуждена сообщить о том, что вчера ко мне приезжал человек, который сказал, что нам не следует ждать дальнейших известий о твоем дяде и нашем общем друге, который путешествует с ним. Он также предупредил, чтобы мы не пытались узнать что-либо сами. Мне очень жальмилая племянница, но, по-видимому, в настоящее время мы ничего не можем поделать...

Габриэль молча передала письмо матери. Вань неторопливо прочла его и, подняв глаза, посмотрела на дочь.

– Значит... – дрогнувшим голосом заговорила она.

Габриэль покачала головой. Она понимала: у матери возникло подозрение, что Динь и Гэвин погибли. Но сама она не верила этому. Они не могли погибнуть.

– Нет! – с жаром воскликнула она, стискивая кулаки. – Я не хочу слышать это слово, мама! Они живы! Я знаю, они живы!

До сих пор Габриэль почти не рассказывала Рэдфорду о Гэвине, и все же Рэдфорд кое-что знал. Он знал, что ее муж находится во Вьетнаме и числится без вести пропавшим. Сейчас Габриэль рассказала ему об удручающем послании Нху.

– Да уж, приятного мало, – сочувственно произнес он.

– Мать думает, что Гэвин и Динь погибли...

Рэдфорд обнял Габриэль за плечи и крепко прижал к себе.

– Эй, эй, не надо отчаиваться! Отсутствие новостей – уже хорошая новость. Слышала такую пословицу? А в письме твоей тетки именно об этом и говорится. Мол, не ищите нас, мы сами дадим о себе знать, когда настанет подходящее время. И ни слова о том, что они погибли.

Габриэль была благодарна ему за поддержку. Ей не нужен был Рэдфорд-любовник, она любила только Гэвина. Но она хотела, чтобы Рэдфорд был ее другом.

Рэдфорд бросил на нее пронзительный взгляд, внезапно охваченный дурными предчувствиями.

– Надеюсь, ты не собираешься сделать какую-нибудь глупость? – спросил он.

Габриэль недоуменно посмотрела на него.

– Не понимаю, о чем ты, – искренне отозвалась она.

Рэдфорд с облегчением перевел дух. Похоже, в своих мыслях он опередил Габриэль. Пока она и не думает отправиться во Вьетнам. Он от всей души надеялся, что Габриэль и впредь будет благоразумна. Группа не сможет обойтись без нее. Вспомнив о предстоящей поездке в Америку, он сказал:

– Когда мы будем в Вашингтоне, я возьму выходной, чтобы принять участие в марше вместе с черными братьями. Не хочешь присоединиться? Может, тебе даже удастся познакомиться с пташками, которые оказались в таком же положении, как и ты.