Я скидываю его руку и постояв еще с минуту, сбегаю со сцены. Ключи от фургона Оли все еще у меня, а значит, надо только добраться до машины, переодеться и вызвать такси. О том, с каким выражением лица меня встретит мать, стараюсь не думать.

Я дрожащими пальцами жму на кнопку, снимаю сигнализацию и быстро выполняю задуманное, обращая внимание на отсутствие ответа на мое сообщение. Хотя оно прочитано.

Так как Олю нигде не нахожу, то связку ключей отдаю удивленной Зине.

— Погоди, веселье в самом разгаре! — Она придерживает меня за локоть и заглядывает в лицо. — Вероника, все в порядке?

— Да… То есть нет. Мне плохо, лучше поеду домой.

Девушка ободряюще улыбается и отпускает. Я же, пользуясь моментом, возвращаюсь на парковку, набираю такси и жду машину, все время оглядываясь по сторонам. Да, возможно я параноик, а этот урод уже забыл обо мне. Быть может, он вовсе пошутил. Вот только с меня хватит рисков. Завтра после пар схожу, заберу деньги у администратора клуба и буду думать о подработке в более приличном месте.

Входящий вызов оповещает о том, что машин нет. Приходится набирать следующий номер, молясь на пять процентов зарядки телефона. Однако ни по второму, ни по третьему номеру машин нет. Время неумолимо летит вперед. И вот, спустя десять минут в одиночестве, когда и по четвертому номеру свободных такси не оказывается, экран смартфона тухнет, а я остаюсь без связи.

— Черт! — ругаюсь вслух и пинаю рядом стоящую машину. Срабатывает сигнализация.

— Вероника?

Я оборачиваюсь и вижу нашего куратора. Станислав Юрьевич с пьяным Буровым в обнимку подходит к визжащей машине и прислоняет к ней свою ношу. Противная мелодия замолкает, а я испытываю неловкость.

— Простите. Нервы.

— Придержи дверь.

Видимо, он меня не расслышал, занимаясь делом поважнее — упаковыванием своего приятеля на заднее сиденье автомобиля. Но привыкнув к тому, что меня никто никогда не слышит, я помогаю ему, а потом, подавив в себе смущение, прошу позвонить. Услышав куда именно, Станислав Юрьевич спокойно говорит:

— Садись в машину. Подвезу.

— Но…

— Не спорь. — Резко произносит он. — И не смотри на меня так затравленно. Я не твои прыщавые дружки, на девок не кидаюсь.

— Я и не думала о вас такое, — шепчу в ответ, но он снова будто не слышит меня.

— Ты едешь?

Граф

Буров пьяный в зюзю. Я смотрю на него, на девушку, которая вот уже минут пятнадцать намекает ему на уединение, и понимаю — пора спасать друга.

— Прошу прощения. — Улыбаюсь очаровательно хищной блондинке и беру Серегу за подмышки. — Уходим.

— Куда? — Он не может даже взгляд на мне сосредоточить, что уж говорить о сексе.

— Домой.

— Меня там никто не ждет. — Серега волочит ноги, из-за чего мы едва передвигаемся. Черт! Какого кабана откормила Алена!

— Тем не менее мы поедем именно туда.

— Я тебя ненавижу. Ты… Ты хоть понимаешь, как это больно, Стас? В ней же все! Все, ради чего я день за днем шел вперед, выигрывал эти чертовы награды. Сука, я даже камасутру исследовал вдоль и поперек, а она все равно ушла. Понимаешь? — Он пьяно щурит глаза. — Ах, да, тебя же тоже бросили. Значит, понимаешь.

— Осторожно, порог.

Буров все-таки спотыкается, но мы чудом не падаем. Впрочем, какое там чудо? Банальные тренировки, которыми я пренебрегаю вот уже с месяц — не для кого стараться.

Мы идем в сторону парковки. Там, возле своей машины я замечаю девушку. Она стоит, запрокинув голову, и смотрит на звезды. Я даже успеваю подумать о Нике — у той такие же чудесные пшеничного цвета волосы и сексуальный носик…

— Черт!

Сигнализация реагирует на ее пинок мгновенно. Кажется, у моей знакомой проблемы…

— Вероника?

Она оборачивается и испуганно округляет глаза. Ну, конечно. Это же не ее прыщавые друзья, которые весело проводят время, гоняя на черных байках, а всего лишь куратор факультета биоинженерии и биоинформатики, скучный профессор Граф.

Ника что-то лепечет, оправдываясь за пинок, но меня это только злит. Я рявкаю на нее, а потом и вовсе настаиваю на совместной поездке. Наблюдаю, как она неуверенно отказывается, а после пары аргументов, все так же неуверенно садится на переднее пассажирское сиденье. Неужели у нее совершенно нет инстинкта самосохранения? Она только что согласилась на поездку с двумя мужчинами, один из которых неприлично пьян. За такую беспечность надо пороть, желательно плеткой…

Я представляю, как стягиваю с нее джинсы, глажу упругую задницу, хватаю за горло и, смотря в янтарные глаза… Нет, не бью. Сжимаю, целую, ласкаю, мучаю ее до тех пор, пока она сама не попросит большего. А после…

— Кхм, — мне становится смешно. Дожил ведь — о малолетках мечтаю. Еще в таком ключе, в котором так и не сумел не представить Аню. Наверное, вся моя нежность ушла вместе с ней, и теперь женщин хочется только драть. Либо вообще не видеть.

Мы выезжаем с парковки.

Буров что-то бормочет, несвязно матерится, видимо, вспоминая свою бывшую жену, а я думаю: как же так получилось, что наши с ним браки разрушились почти одновременно? И почему вместо того, чтобы занять себя исключительно работой, я то и дело смотрю на профиль девушки, которой я и даром не нужен?

— Он живет в шести кварталах отсюда, сперва подвезем его, — говорю ей, но вместо ответа получаю немой кивок.

До дома Сереги мы едем в молчании, если не брать в расчет пьяный храп. А когда доезжаем, то Вероника помогает мне не только вытащить его из машины, но и шустро открывает двери, подставляет Бурову хрупкое плечо и всячески избегает моего взгляда, смотря куда угодно, только не в глаза.

Раздражает. Хотя, к черту! Она моя студентка. Все. Точка. Не надо ждать большего.

Как только мы выходим обратно во двор, она несмело спрашивает:

— Станислав Юрьевич, который час?

— Половина второго, — говорю и прячу смартфон обратно в карман. — А что? Для тебя поздно? — Пытаюсь шутить, намекая на ее развлечения в стриптиз клубе.

— Нет. — Ника поджимает губы. — Едем?

Я секунд десять слежу за сменой эмоций на ее лице и понимаю, что там, кроме страха, ничего нет.

— Может, расскажешь в чем дело?

Девчонка направляет на меня взгляд, полный слез. Я теряюсь. Наука всегда давалась мне легко, но быть преподавателем и другом для детей, я так и не научился. Впрочем, и она уже не ребенок.

— Вероника?

— Нет. Ничего. — Отворачивается и идет к машине.

Бл*ть! Ну что за женская натура! Сколько живу, всегда наблюдаю одно и то же. Ей плохо, но ты не смей лезть в душу — рискуешь прослыть невежей. Ты сделал одолжение, не стал расспрашивать — мудак, которому на все плевать. И самое отвратное, что ты либо невежа, либо мудак — третьего не дано.