На следующее утро девушку разбудили громкие крики. Она сладко потянулась в постели, усмехнулась, накинула на плечи потертую шаль и, изобразив удивление, выглянула из дверей своей спальни.

В коридоре царила суматоха. Кухарка с лакеем перекрикивались через лестницу, отец с мрачным видом стоял в коридоре, мачеха билась в истерике в комнате Люси.

Задав несколько подходящих к случаю вопросов, Эмбер выяснила, что, одержимая очередной идеей по поводу украшения городского храма к церемонии, Корнелия с утра зашла в спальню дочери и обнаружила, что та исчезла. Сперва она решила, что Люси просто рано встала, поэтому мачеха спустилась в гостиную, где и нашла письмо, адресованное ей и мужу. В нем Люси просила у родителей прощения за причиненные неприятности и объясняла, что уехала, чтобы избежать ненавистного ей замужества.

Эмбер схватилась за голову. Она вспомнила, как ночью Люси задержалась у камина, но решила, что сестра просто испугалась какого-то звука.

Входные двери были заперты изнутри, и мачеха, решив, что ее дочь просто решила спрятаться, приказала слугам немедленно обыскать весь дом от подвала до чердака. Тщетно. В доме Люси не было. Корнелия почувствовала, что ей становится дурно. Она понятия не имела, как ее нежная и благовоспитанная дочь могла сбежать из дома. Вдобавок всю ночь шел снег, который замел следы, и отправляться на поиски было бессмысленно.

Посовещавшись с мужем, Корнелия с обреченным видом написала письмо герцогу Амстелу. Запечатав его, она кликнула лакея, дрожащими руками протянула конверт и наказала передать лично в руки герцогу.

— Я просто не понимаю, куда подевалась Люси, — твердила она, сидя на кушетке в гостиной и с тревогой поглядывая в окно. — Эмма, ты точно ничего не знаешь?

— Нет.

Эмбер, вынужденная сидеть рядом с мачехой, покачала головой и в который раз обеспокоенно посмотрела на серое небо. Время близилось к полудню, снег продолжал падать, и она беспокоилась о состоянии дорог, по которым сейчас Джон Кардью увозил Люси.

— На небо она точно не улетела, — язвительно заметила Корнелия.

Падчерица неопределенно пожала плечами и вновь взяла штопку, чтобы занять подрагивавшие от волнения руки. Стук копыт, раздавшийся за окном, заставил ее замереть. Сердце учащенно забилось, пальцы дрожали так, что она несколько раз укололась и отложила рукоделие.

Герцог вошел в комнату своей обычной ленивой походкой.

— Доусон, — он холодно кивнул хозяину дома, — мадемуазель Эмбер, мое почтение. Нелли, я получил ваше… э-э-э… сумбурное послание, но так и не понял, зачем вам так срочно понадобилось мое присутствие.

— Ох, ваша светлость… Это ужасно!.. Люси… ваша невеста… Она пропала!

Корнелия откинулась на спинку кушетки и принялась театрально обмахиваться веером.

Герцог презрительно скривил губы:

— Прошу, не устраивайте фарс! Когда она пропала?

— Не знаю! Я зашла утром в комнату, а ее там нет. Постель не разобрана. Простыни на кровати даже не смяты. И вот…

Мачеха кивнула на письмо, лежащее на столе.

Амстел взял лист и быстро пробежался по нему взглядом. Эмбер заметила, как он стиснул зубы, читая последние строки. Она поспешила вновь взять в руки скатерть для штопки, наблюдая за герцогом из-под опущенных ресниц.

— Похоже, она бежала ночью.

Положив письмо обратно, его светлость задумчиво поступал по столешнице длинными пальцами.

— Это невозможно, — подал голос Доусон, — все двери были заперты изнутри.

— Значит, ей кто-то помогал.

Герцог взглянул на Эмбер, и она постаралась ответить ему спокойным взглядом, хотя в душе дрожала от страха. Впрочем, он наверняка привык, что его боятся.

Амстел усмехнулся и выразительно посмотрел на спутанную нитку у нее в руках. Девушка смутилась и вновь отложила рукоделие. Герцог подошел к Эмбер вплотную, и ей пришлось задрать голову, чтобы видеть выражение его лица.

— Итак, Эмбер… — задумчиво произнес он.

— Ваша светлость?

Она обратила внимание на то, что он назвал ее просто по имени.

— Вы знаете, где Люси?

— Боюсь, что нет. Могу лишь предположить, что она в каком-нибудь дилижансе, — вежливо ответила девушка, со скрытым удовольствием наблюдая, как ее противник пытается почувствовать ложь в словах.

— То есть вы не знаете, куда она направилась?

Герцог слегка склонился над кушеткой, пристально всматриваясь в лицо собеседницы. Эмбер поймала себя на мысли, что стороннему наблюдателю могло бы показаться, что они ведут обычную светскую беседу в каком-нибудь модном столичном салоне.

— Подозреваю, что она стремится оказаться как можно дальше отсюда.

Она вежливо улыбнулась и осеклась при виде потемневших от ярости глаз герцога. На какую-то долю секунды девушка словно увидела перед собой дракона, но Амстел сразу же взял себя в руки.

— Не советую вам играть со мной в такие игры, — тихо пробормотал он.

— Эмма! Как ты смеешь грубить его светлости! — одернула падчерицу Корнелия.

Радуясь возможности избежать дальнейших вопросов, та пожала плечами и перевела взгляд на мачеху.

— Я не имею ни малейшего понятия, где сейчас Люси! — отчеканила Эмбер и поднялась, стремясь прекратить дальнейшие вопросы. — Простите, у меня болит голова. Я бы хотела подняться к себе в комнату.

— Ты бессердечная эгоистичная девчонка!

Корнелия была в отчаянии. Эмбер насмешливо взглянула на нее и направилась к выходу. Девушка уже взялась за дверную ручку, когда вопрос герцога, адресованный ее отцу, заставил замереть на месте.

— Ну, Доусон, и как вы собираетесь отдавать свой проигрыш?

— Проигрыш? — Эмбер резко повернулась и внимательно посмотрела на отца. — Какой проигрыш?

— В карты, — меланхолично обронил Амстел, с каким-то странным выражением лица смотря на нее. — Ваш отец поставил на кон свою дочь и… э-э-э… проиграл. Более того, согласно старинной традиции он подписал обязательство своей кровью.

— Что?! — Эмбер не поверила своим ушам. Она повернулась к мачехе, но та лишь подавленно кивнула, подтверждая слова Амстела. — И вы знали?

Она смотрела на Корнелию с такой яростью и отвращением, что та невольно опустила голову.

— Это был бы великолепный брак, — подавленно прошептала мачеха. — Люси смирилась бы. И со временем стала бы счастливой.

Эмбер почувствовала, что задыхается от злости.

— Как же плохо вы знаете свою дочь, мадам! — воскликнула она. — Люси никогда не была бы счастлива в этом браке! О, а я еще сомневалась в правильности…

Она осеклась под пристальным взглядом черных глаз.