Эмбер вздрогнула, поняв, что речь идет о ней. Она судорожно вздохнула, вдруг осознав, что думала Корнелия о ее пособничестве в побеге Люси и скоропалительном замужестве падчерицы. Судя по блеску глаз, Амстел искренне наслаждался ее растерянностью.

— Да, моя дорогая, теперь вы — герцогиня, и вам придется привыкнуть носить этот титул. Так что по поводу десерта? Вы не возражаете, если я прикажу отправить этот… э-э-э… шедевр обратно в кухню?

Все еще шокированная своим новым титулом, девушка покачала головой:

— По правде сказать, я уже сыта.

— Тремя ложками супа и двумя кусочками… э-э-э… птицы, умершей не иначе как от старости? — хмыкнул Амстел. — Скажите просто, что вы, как, впрочем, и я, не в состоянии переварить эти кулинарные шедевры!

Его возмущение было так комично, что Эмбер невольно рассмеялась. Герцог удовлетворенно посмотрел на нее.

— Вот так гораздо лучше. А теперь пора в постель.

Девушка вздрогнула и с испугом взглянула на Амстела. Он насмешливо скривил губы, явно наслаждаясь ее замешательством.

— Моя спальня напротив вашей, — скучающе добавил герцог. — Если вдруг вам что-то понадобится…

— А вы не…

Она была настолько сбита с толку, что слова сами слетели у нее с языка.

Амстел сделал вид, что смахивает пылинку со своего камзола.

— Моя дорогая, было бы невежливо беспокоить вас после столь ужасной трапезы. К тому же эта гостиница явно не располагает к… гм… романтическим отношениям. Впрочем, если вы настаиваете…

— Нет! — Эмбер резко вскочила и пошатнулась, с ужасом понимая, что все-таки опьянела. — Простите, я никогда раньше не пила ром.

Она виновато посмотрела на герцога, который тоже поднялся.

— А также не устраивали побегов сестры, не уезжали из дома с мужчиной, который значительно старше вас, и не выходили замуж… — Он подошел к ней и, придерживая за плечи, довел до дверей спальни. — Отдохните, Колючка. Признаю, у вас был чрезвычайно… гм… насыщенный день, и вы с честью все выдержали. Я пришлю к вам особу, которая именует себя горничной, но рекомендую заранее спрятать ваши драгоценности.

— У меня их нет, — покачала головой девушка.

Амстел внимательно посмотрел на нее:

— Скоро мы обязательно исправим эту досадную оплошность. А теперь — спокойной ночи!

Подтолкнув ее к порогу, он вновь вернулся в гостиную и, подхватив бокал со стола, вальяжно расположился на кушетке, задумчиво посматривая на огонь в камине.

Эмбер ничего не оставалось, как уйти в указанную комнату. Там пахло плесенью, а из трещин в оконных рамах сквозило. Не дожидаясь горничной, которая явно не торопилась, девушка сама разделась, и, стуча зубами от холода, юркнула под одеяло. Простыни были влажными, но ей уже было не до них. Утомленная событиями дня, она заснула, как только голова коснулась подушки.

На следующий день Эмбер разбудил стук в дверь. Прежде чем она успела ответить, весьма бесцеремонная и неопрятная женщина в засаленном чепце вошла в комнату и резко раздернула портьеры. Девушка прикрыла глаза рукой, с недоумением разглядывая вульгарную обстановку. Затем посмотрела на свою ладонь. Ее пересекал розовый шрам, напоминая о вчерашнем ритуале. Значит, вчера она действительно стала женой герцога Амстела.

Эмбер вновь охватило волнение. Невозможно понять, почему герцог, к услугам которого были первые красавицы страны, поступил именно так.

Признаться, она вообще не понимала того, кто стал ее мужем.

Вчера Эмбер была полностью в его власти, но вместо того, чтобы отомстить за злую шутку, Амстел окружил ее искренней заботой.

Девушка почти явно вновь почувствовала его руку на своей талии.

— Чего разлеглась? Вставай, мне еще постель после тебя пригладить надо! — прикрикнула на нее горничная, заправляя свои засаленные темные волосы за красные уши.

— А который час? — пробормотала Эмбер.

— Почти полдень! — грубо обронила женщина, даже не глядя на нее.

— Полдень? Уже? — Девушка торопливо встала и подошла к кувшину для умывания. — Помоги мне!

— Вот еще, — фыркнула горничная, уперев кулаки в бока. — Я, знаете ли, приличная женщина! И не собираюсь помогать всяким там… приживалкам!

— Что? — нахмурилась девушка, пытаясь понять сумбурную речь. После крепкого сна и вчерашнего рома она еще не пришла в себя.

— А то! Ишь, явились! — Горничная явно вошла в раж. — Я хозяину сразу сказала, чтоб отказывал. Так нет, ваш-то хахаль денег предложил, и немало! Хозяин согласился, сказал, что знатный господин — честь для приличной гостиницы! А он вдруг возьми и тебя на руках вынеси! Я сразу смекнула, что к чему, но поздно уже было. Хозяин деньги взял. А сегодня два постояльца сразу съехали. Я-то хозяину сказала, что все из-за того, что нашу гостиницу в бордель превратили, с полюбовницами да приживалками ездют!

Девушка недобро прищурилась:

— Это ты о ком?

— Да о тебе. Думаешь, завела себе полюбовника из богатых, так тебя уважать будут? А вот шиш тебе!

Горничная скрутила указанную фигуру из пальцев. Это переполнило чашу терпения Эмбер.

— Да как ты смеешь? — холодно обронила она. — Вон отсюда! И чтоб я больше тебя не видела!

— Да ладно, корчит она тут из себя! — фыркнула женщина и вдруг осеклась, смотря Эмбер за спину.

Девушка обернулась. Герцог стоял на пороге. Судя по костюму и грязи на сапогах, он только что вернулся с конной прогулки. В руках Амстел сжимал хлыст для верховой езды.

Зло чеканя шаги, он подошел к служанке и внимательно посмотрел на нее.

— Сейчас ты выйдешь из комнаты и никогда больше не вернешься в эту гостиницу. Как и в этот город. Все ясно?

Эмбер невольно поежилась от этого тихого и слишком вкрадчивого тона. Насколько она успела изучить своего спутника, это являлось предвестником бури. Он стоял к ней спиной, но девушка готова была поклясться, что черные глаза дракона опасно вспыхивают золотом.

Горничная поняла, что дело приобретает нехороший для нее оборот.

— Да я что… я уже ухожу… — заскулила она, с опаской поглядывая на хлыст.

— Конечно, — кивнул герцог. — Только прежде попросишь прощения у моей жены.

Лицо горничной побагровело, ей явно было нечем дышать. Она несколько раз открыла и закрыла рот, словно рыба, вытащенная из воды.

— Так это… кто ж знал… у нее платья такие… — просипела она.

— Я жду, — холодно напомнил герцог.

Эмбер не видела его лица, но горничная вдруг бухнулась на колени и согнулась так, словно что-то ужасно тяжелое придавило ее к полу.

— Простите, люди добрые!!! — запричитала она, словно на похоронах, размазывая по дряблым щекам мгновенно выступившие слезы.