Вообще материальные проблемы Соню не очень беспокоили. В ее семье всеми денежными вопросами ведала Клара, а уж как она экономила и как выкручивалась, было известно только ей. В собственной семье бюджетом заведовал Павел. Соня даже не знала, сколько он получает, она только говорила, что нужно купить из продуктов, бытовой химии и прочих необходимых вещей и составляла список. Павел либо выдавал ей нужную для покупки сумму, либо они вместе отправлялись в магазин.

Нельзя сказать, чтобы у них совсем не было материальных трудностей и молодая семья могла позволить себе все, что угодно. Они тоже планировали покупки, распределяли их очередность, баловали себя только по случаю. Но все равно они жили лучше, чем многие другие, лучше, чем жила Соня в своей прошлой жизни.

Слова опытной и наблюдательной Клары, конечно же, сбывались — Павел и ее племянница были очень разными людьми. Поскольку Соня еще в детстве перенесла страшную психологическую травму, Клара всегда старалась ее беречь, не загружать проблемами, и Лиля изо всех сил ей помогала. Может быть, поэтому, а может, еще и потому, что горе, которое она пережила, будучи пятилетней девочкой, так повернуло механизмы ее психики, что Соня никогда и ничего не загадывала назавтра — она жила сегодняшним днем, никогда не думала о том, что ждет ее впереди. Жила тем, что любила, и теми, кого любила. Трагедия заставила ее ценить то, что есть, потому что она знала на собственном печальном опыте, что в любую минуту это может закончиться. Есть Клара, есть Лиля, есть музыка. Слава богу, что все это с ней. Потом появился Павел, родилась Даша — как хорошо, что все, кого она любит, живы и здоровы. Для Сони главным в жизни было не приобрести что-то новое, а не потерять то, что есть. Это распространялось буквально на все, но самое главное — на людей, которыми она дорожила. И Клара, и Лиля, а впоследствии и Павел считали Соню немножко не от мира сего. Но так уж она была устроена. В самом начале жизни этот мир преподнес ей такое испытание, что ей требовалась дополнительная защита. И поэтому Соня просто не думала о том, что будет завтра, она просто жила и надеялась, что завтра не лишит ее дорогих и близких ей людей.

Павел в этом плане был полной противоположностью жене. Он видел смысл жизни в достижении каких-то целей. Нет цели — нет смысла. Он, в отличие от Сони, активно думал о том, что ждет его завтра, и отчаянно стремился к тому, что бы это завтра отвечало его ожиданиям. Отец всегда был для Павла не то чтобы образцом для подражания, но, во всяком случае, неким ориентиром. Глядя на отца, он понимал, что этот сильный, целеустремленный человек живет правильно, живет по тому стандарту, который полностью отвечал его личным понятиям. Карьеру Павел считал хребтом жизни мужчины.

Еще будучи совсем молодым человеком, он вывел собственную теорию, которая должна была стать движущей силой его собственной судьбы. Он не понимал, как может устраивать сорокалетнего мужчину работа рядового врача в поликлинике или преподавателя в техникуме. Ладно, бог с ними, с работягами: есть сорт людей, который не может осилить даже среднеспециального образования, не говоря уж о высшем, есть люди, которым нравится крутить баранку или делать что-то руками, лишь бы не забивать себе голову… Таких людей полным-полно. И в такой жизни, как у них, тоже, как ни странно, есть свои преимущества: они не участники гонки. Они зрители, которые едят попкорн. Им не нужно бороться, гореть, стремиться. Они посмотрели, как это делают другие, и легли спать с совершенно спокойной душой. Павел был не таким.

Тридцатилетний участковый милиционер вызывал в нем презрительно-жалостливое ощущение. Ну как так можно, а? Что за цели ставят себе такие люди? Жить от зарплаты до зарплаты, щипать, если удастся, копейку, которой только и хватит, что на пропой, чувствовать себя начальником над местными старухами и окрестными бомжами? Павел смысла в такой жизни не видел вообще. Ему было не понятно, почему люди, получившие образование и профессию, в которой можно чего-то достичь, довольствуются рядовым или чуть выше, чем рядовое, положением?

Еще ладно женщины, им это не обязательно, для них главное — дом, семья, дети. Хотя женщины, добившиеся успеха, сделавшие карьеры, вызывали у Павла восхищение. Но только со стороны, жить с такой женщиной он бы не смог, потому что в семье должен быть один начальник, и бороться с собственной женой за это право он считал для себя неприемлемым.

Как-то раз Соня, пытаясь вникнуть в психологию мужа, спросила Павла о том, почему он выбрал именно эту профессию. Она считала ее истинно мужской, в чем-то даже романтической, ни минуты не сомневалась в правильности его выбора, но Павел быстро придал ее мыслям другое направление.

— Понимаешь, Сонечка, — пытался на пальцах объяснить Павел свою логику жене, — сотрудник милиции — это представитель власти. Мой отец тоже работает в органах власти, но к своей должности он шел много лет, проходил через такие интриги, что сам вспоминать об этом не хочет. Но он человек целеустремленный, волевой, умный, он свой путь все-таки прошел. Сегодня он может решать такие вопросы, которые другим и не снились. Но это слишком уж муторно, пока ты кем-то станешь, — скривился Павел, — уже голова будет седая.

— Но в милиции ведь тоже звания даются не раз в год, — пожимала плечами Соня. — Там-то ведь как ни старайся, но через пять лет генералом не станешь.

— Конечно, Сонечка, конечно, ты абсолютно права, — подтверждал муж. — Но есть одна особенность, эта особенность заключается в самом процессе служебного роста. В сфере госслужбы и в нашей среде это происходит по-разному. Чиновник может вырасти до большой должности, реализовать себя полностью, а завтра поменяется власть, и его со всеми званиями, регалиями, со всеми потрохами выкинут на улицу. Сделать карьеру в политике, в госслужбе — это здорово, но там всегда надо быть готовым к разным превратностям судьбы. Политика — капризная дама, часто меняет свои симпатии. Особенно в нашей стране.

Соня только частично понимала, что имеет в виду Павел, тем более что он говорил ей не все. Понимать его мотивы до конца жене не полагалось. Павел не хотел, чтобы она знала, почему именно он выбрал службу в милиции. Павел не признавался в этом ни отцу, ни брату, никому вообще. Да, отчасти он сказал Соне правду: делать карьеру и в органах власти, и в любой другой сфере сложно, в это нужно вложить все свои силы, таланты, знания, кроме того, необходимо уметь подстраиваться, а порой и интриговать, нужно знать, с кем дружить, а от кого держаться подальше. Но пока ты будешь доказывать, на что ты способен — кем ты будешь являться на самом деле? Соискателем. Одним из многих. Всего лишь одним из тех, кто стоит в очереди. Может быть, в твоей сфере тебя заметят раньше, чем других, но что будет выделять тебя из многомиллионной массы прочих российских граждан? Ничто. Служба в милиции давала Павлу с самого первого дня пребывания в должности обычного оперативника то, чего не было у других. Он был пусть только начинающим, пусть не обладающим большими полномочиями, но все-таки представителем власти. Даже пока он — самый что ни на есть обычный лейтенант, он все равно уже власть. И эта власть не зависит от смены настроения политиков.

Милиция была нужна, нужна сейчас и будет нужна всегда. И всем. Потому что сама по себе она является силой. И свое удостоверение Павел носил, ощущая определенное волнение в левой части груди. В своей службе он сделает карьеру — в этом он даже не сомневался, но пока двигается по этому пути, он не будет — как многие другие — чувствовать себя ничтожеством. Да, для «своих» он пока салага, но ведь мир состоит не из одних ментов, мир — огромен. И в этом мире он уже сейчас не какой-то там хвост собачий. Он — представитель власти. А это дорогого стоит. И в переносном, и самом что ни на есть прямом смысле.