– Папенька же вас уведомил, что больше, чем вы с Левием, сделали бы только трое, – напомнил Валме, – а сии куншты в Ноймар доставил бы разве что Арамона.

– До бунта мародеры крупные отряды пропускали, – не согласился Иноходец, – сейчас риск больше.

– Ординарные мародеры в данном случае были бессильны.

Молчат, улыбаются, смотрят хитро и чего-то ждут. Нашли когда и от кого!

– Знаете, на кого вы похожи? – развеселился Робер. – На закатных кошек, а я выпил, и вообще хватит с меня… мыслей и корон. Дайте мне полковничью перевязь и начальство, я буду воевать не хуже других.

– Эпинэ придется убить, – хмыкнул Салиган, – иначе сбегутся друзья Талига и примутся сажать беднягу на трон! Это же не король, а мечта любого прохиндея!

– Должны же они мечтать. Ро, ты примерял корону?

– Нет!

– Ну так примерь.

– Почему я?

– Так мы уже, – обрадовал дукс. – Лично мне жмет, а виконт понял, почему короли так любят казнить. Да ты сам попробуй.

– Лэйе Астрапэ, нет!

– Надень, – коротко велел Алва, и Робер надел. Голове стало жестко, тяжело и неуютно, а ведь в этом приходилось сидеть часами и что-то отвечать, решать, соглашаться, отказывать… Что делать дальше, Эпинэ не представлял, а Ворон не говорил. Зачем-то Иноходец повернулся, будто на примерке, теперь перед глазами был стол с каким-то кубком и пресловутым мечом, а вот жезл Валмон не прислал. Хотя это для Альдо жезл был талигойской реликвией, для прочих он – дар Эрнани Святого Эсперадору, только эсперадоров больше нет.

– Жезл надо вернуть, – Робер снял венец и аккуратно положил на черный камень. – Левий говорил про орден Славы, наверное, лучше им.

– Равнодушие к коронам всегда умиляет, но с оружием у тебя должно выйти лучше. Меч Раканов ты, надеюсь, в руках держал?

– Да. Для боя, для обычного боя, он не годится, но сталь хороша.

– А что скажешь теперь?

– Их почистили… И меч, и корону тоже, особенно камни. Марсель, у вашего отца замечательный ювелир.

– Папенька обожает, когда хвалят наших людей, но исключительно за дело. В данном случае их хвалить не за что.

– Да не понимает он намеков! – Салиган ухватил меч. – Мой дед мечтал, что я стану оруженосцем герцога. Я стал. Вот – герцог, вот оружие, и я его несу. Прошу!

Пальцы сами сомкнулись на лиловоглазой рукояти. Прошлый раз сию древность Робер трогал во дворце. Было пусто и как-то тревожно, он собирался ехать, но зачем-то завернул в малую тронную, долго смотрел на мертвое величие, потом все-таки взял.

– Лэйе Астрапэ! – Выпавшие камни можно вставить, но баланс!

– Это другой меч, – шепнул дукс, – и корона тоже другая, с ройями. Графиня Савиньяк совсем не умеет грабить могилки… О!

Негромкий свист поняли все – караульный предупреждал о гостях.

– Сейчас здесь будет очень весело, – пообещал Салиган, – ты только реликвию на столик верни и молчи.

– Хорошо, – с чистой совестью пообещал не расположенный к болтовне Иноходец, пристраивая «другой меч» рядом с короной. Раймон сунул руку за пазуху, негромко и хрипло пискнуло – в руке маркиза возмущенно извивалась кошка… Котенок. Салиган водрузил зверушку на стол, стащил куртку и набросил на регалии. Котенок пискнул еще раз, смешно разинув треугольный рот, и завладел образовавшейся кучей. Эпинэ еще успел задаться вопросом, почему у него такой длинный хвост, и тут в дверях окаменел барон.

4

Это осталось бы дивным, даже не окажись Коко бесчувственным репьем, но теперь это было еще и справедливо. Одни «справедливости» взрываются, другие таращатся на регентов, мучаясь сразу и неизвестностью, и подозрениями.

– Вы непредсказуемы! – Капуль-Гизайль все же победил столбняк и бросился на бастион. – Мало кто готов покинуть дружеский ужин ради не столь уж и впечатляющего некрополя! Милый Литенкетте сказал, что вы решили осмотреть нижний храм, однако я позволил себе усомниться. Каюсь, я заподозрил, что вы сочли общество герцога Надорэа чрезмерным и уединились в своих комнатах.

– Какая проза, – поморщился Алва. – А ведь в Лаик, случалось, исчезали по-настоящему. Впрочем, вас тоже есть в чем заподозрить, вы намекнули на что-то любопытное и сгинули.

– У меня возникли… сложности! Готти – дивное животное, но совершенно незыблемое. Я лишь сегодня понял, как спутник Лита становился быком, оставаясь при этом одновременно псом и Скалой, но я обижен…

Барон пытался ворковать – получался скулеж с взрыкиваниями. Салиган поочередно чистил рукава, Эпинэ с Алвой, видимо, все-таки слушали, юный подданный Леворукого дрых и, казалось, был здесь всегда. Коко догадался влезть в обысканную Арлеттой могилу, придет ли ему на ум согнать кота?

– Готти так долго пользовался моим гостеприимством, – жаловался Капуль-Гизайль лишь немногим хуже Бааты, – и что же? Он не пускает меня к моему же багажу! Конечно, там нет ничего ценного в банальном смысле этого слова. Я не рискнул взять с собой даже самый скромный презент графине Савиньяк, хоть это и вызов хорошему тону…

– Графиня вас поймет, – перебил Алва, – для нее, как и для нас, важнее ваши знания.

– Они принадлежат вам, но мне требуются мои записи, а Готти, он неумолим! Марсель, мой дорогой, объясните вашему льву, что он неправ, и мы воссоединимся за дружеским столом. Тема гальтарского искусства и его, если так можно выразиться, отблесков нами отнюдь не исчерпана, и она превосходно сочетается по крайней мере с двумя находящимися в нашем распоряжении десертами… Робер, вы так странно молчите, надеюсь, вы готовы к беседе о прекрасном?

– Если вы настаиваете.

– Будь я хозяином дома, я бы именно настаивал, но я всего лишь в гостях…

– Все мы, – зевнул Салиган, – будущие гости Леворукого. Кроме котов.

– Зато, – небрежно бросил Марсель, – всё, на чем лежал, лежит и когда-нибудь будет лежать кот, принадлежит сперва ему и лишь потом хозяину.

– Теперь понятно, почему у вас песик, – хмыкнул Салиган, – но это моя куртка, и она мне нужна!

– Раймон! – всплеснул крылышками барон, – вы завели животное? Какая неожиданность! Я просто в недоумении. Я еще мог бы представить рядом с вами алвасетского варана или йернского рогатого змеелова, но кот, зачем он вам?

– Поддался минутному порыву, – дукс ухватил спящего кота за шкирку и развернул мордочкой к себе, кот, само собой, заорал. – Это дитя не нужно даже собственной мамаше, не говоря уж о прочей родне, зато одинокому, никем не понятому дуксу в самый раз. Мы похожи уже сейчас, а когда Раймон заматереет, сходство станет очевидным даже твоим морискиллам.

– Вы дали зверьку свое имя?

– Только на хранение. Пока я – Жан-Поль, он будет Раймоном и Маркизом, а когда дуксию утопят в Данаре, станет Жан-Полем. Подержи-ка!