– Прости, но нет, – для убедительности барон отступил назад.

– Блох у меня не имеется, – заверил Салиган, накидывая куртку на плечи, – откуда им взяться у него? Э, да ты неважно выглядишь…

Дукс был тактичен, как посол, к тому же не кагетский – барон выглядел не просто «неважно», он выглядел кошмарно. Ноздри Коко раздувались, руки сжимались в кулаки. В свете факелов цвет лица не определишь, но Марсель почти не сомневался: лицо и шея вдовца побагровели. Шумно дыша, Капуль-Гизайль пожирал взглядом регалии, такие близкие и такие недоступные. Возмездие успешно вершилось, лучше бы вышло разве что с Рожей.

– Украл… – выдохнул Коко, – ты украл… Наушник, подонок, предатель, змея!

– Клевета, – Салиган дунул дрыгающемуся котенку в нос, – я не вор, не шпион, а дукс свободной Олларии, хотя и действую согласно иным обязательствам. Правда, я их на ваших глазах вернул, но что значит какая-то бумага…

Миг, когда барон бросился, залюбовавшийся дуксом Марсель позорно прозевал. В отличие от стоявшего вроде бы в стороне Ворона. Ухваченный за обе руки Капуль-Гизайль топорщился и пытался вырваться, но Рокэ мог запросто удержать Бонифация, бушующий Коко ему был на один зуб.

– Капуль, – светским тоном объявил Алва, – вы слишком чувствительны. Разумеется, Жан-Поль не крал животное, он его спас от прозябания в лаикской конюшне. Вот попытайся ваш друг присвоить, скажем, меч Раканов, его и впрямь пришлось бы признать вором и, невзирая на былые заслуги, предать суду. Мне, как регенту, это было бы неприятно, хотя мэтру Инголсу такой процесс доставил бы немалое удовольствие. Наш дорогой законник любит сложности, а похищение королевских регалий можно квалифицировать самым различным образом. От банального воровства, чреватого тюрьмой и полной конфискацией имущества, до оскорбления короны, кощунства и злоумышления на власть, а это уже Занха или, по военному времени, – казнь на месте. Вы успокоились, или вас еще подержать?

– Я спокоен, – мяукнул барон, и Марселю захотелось дунуть несчастному в нос. Он бы и дунул, но офицер для особых поручений при особе регента обязан вести себя пристойно даже после Олларии и полудюжины кэналлийского. Чувства тем не менее требовали выхода, Валме поднатужился и нашелся.

– Жаль, что регалии обнаружились, когда мы уже побывали в столице, – виконт, как мог изящно, развел руками, – я бы показал их Валтазару. Поганец почувствовал бы себя обокраденным и принялся бы страдать.

– Да, оплакивать нематериальное он не способен, – подтвердил Алва, выпуская Капуль-Гизайля. – Удивительный парадокс! Бестелесный дух помещает всю свою привязанность в предметы, как ему кажется, искусства, а вы, Констанс, при всей любви к материальным сторонам бытия превыше всего цените фантазии Иссерциала. Из этого можно вывести, что вы искупаете грехи Валтазара.

Барон нашел в себе силы улыбнуться, и Марсель нанес завершающий удар.

– Рокэ, – напомнил он, – нам с бароном пора на конюшню. Уже поздно, а мне еще убеждать Готти, что в багаже Коко нет, не было и не может быть ничего ценного.

1

Салигану повезло – снегопад так и не прекратился. Утром даже самый дошлый хорь не поймет и не докажет, куда и с кем ездил дукс, хотя на отлучки Раймона вроде бы никто внимания не обращает. Ворюга-маркиз, дурак-казарон, пузатый щеголь… От того, над кем смеешься, удара не ждешь, какой удар от глупца и ничтожества?

– У вас все же очень выразительное лицо, – не пузатый и не завитой Валме ввалился без стука. – Я это заметил еще при первой встрече, то есть при первой нашей встрече в Олларии. В золотые юные годы я на вас особого внимания не обращал.

– Ну, я вас и вовсе забыл.

– Вам можно, вы жили такой насыщенной жизнью…

– Я жрал морковку, – засмеялся Робер. – И то за счет Эсперадора.

– Морковка, в отличие от розмарина, не способствует памятливости. Не запирать дверей и не выгонять гостей вас в Агарисе научили?

– Про засов я не подумал, да и к чему тут запираться? Вокруг свои.

– Рано или поздно вы меня вынудите прослезиться, – виконт уселся на внушительный, впору старшему Валмону, стул. – Я по поручению Рокэ. Соберано намерен вновь загнать нас в могильник. Желания загоняемых ничего не значат, равно как и усталость, но шадди сейчас принесут.

– Спать я точно не собирался. – Пусть куда хочет, туда и загоняет, лишь бы знал, что делать! – Мне бы после дороги и попойки свалиться, а я – хоть сейчас в седло. Коннер все-таки едет?

– Все едут.

– Меня тревожат эти кошачьи реликвии… То, что им место рядом с королем, понятно, но не маловат ли эскорт? Коннера отправляют в Варасту, этот рэй…

– Лагартас.

– Лагартас уже уехал, люди вашего отца – тоже, мы сразу за Кольцом сворачиваем к армии. У Эрвина остается дюжина солдат, даже не «фульгатов». Конечно, на военные отряды обычные мародеры не нападут, но можно ведь и на «бесноватых» нарваться.

– Можно, – согласился виконт, – а еще граф Литенкетте может подавиться, поскользнуться, простудиться, упасть с лошади; впрочем, он уже падал… Но вот чего он не сможет, так это утратить королевское имущество, потому что оно как лежало у папеньки, так и лежит. То, что вы очень точно определили как кошачьи регалии – ведь на них спал кот, – в Старую Придду не едет. Как оно вам, кстати?

– Такой меч в ближнем бою просто находка, а вообще глупо вышло. Мы спокойно проехали пол-Талига, всех, кого нужно, встретили, без потерь выбрались из Олларии, и вдруг эта нелепая ссора! Вы хоть поняли, кто укусил Коко? Спутать короны немудрено, я сам спутал, но Раймон-то здесь при чем?

– Спаси вас великий Бакра, – Валме простер руки к двери, – ибо сами вы не спасетесь! Войдите.

– Как велено, без сахара, – деловитый «фульгат» втащил поднос, водрузил на стол и тут же ретировался. Эпинэ с удовольствием взял немалую кружку с королевским вензелем – из таких унары пили молоко и травяные отвары. Или не пили, а под рассуждения о винах и шадди выплескивали «детское питье» в камин или за окно.

– Вас смущает посуда? – Валме тоже вертел в руках лаикскую память. – Да, она предназначена для иных напитков, но военные в походе могут пренебречь условностями.

– Ничего меня не смущает, – Иноходец засмеялся и от души хлебнул подзабытой в степях горечи, – просто в Лаик шадди пили только менторы.

– Они пили не только шадди, – уточнил Марсель. – Так рассказать вам про находку? Это забавно и само по себе, и потому, что частично подорвет вашу веру в человечество, а частично – наоборот.

– Расскажите, – попросил Робер. Кто бы ни варил этот шадди, он умел это делать. – Только я не так уж и доверчив.

– Вы доверчивы, что вас никоим образом не портит. Впрочем, на сей раз в доверчивость впали все, кроме Салигана. Дукс насторожился, когда Коко с присущей ему изысканностью принялся выпроваживать своего дорогого друга из Лаик. Друг Раймон выпроводился, позволив другу Коко проводить себя до ворот, и, сделав круг по окрестным полям, вернулся, благо за время нашей прогулки успел спеться с «фульгатами». Первым делом маркиз, изучивший за годы… ну, пусть будет общего дела повадки барона, порылся в его поклаже. Меча Раканов в руках Салиган не держал, но корону на чужих головах видел, а спутать ройи с рубинами для него то же, что для вас принять мориска за линарца. Раймон счел найденную в Лаик прелесть собственностью Талига и, посрамив демона корысти, вызвал меня.