Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Техническая задача увлекла Карла не на шутку, про Фридриха и говорить нечего. Он привлёк ещё Петера, худощавого невысокого светлорыжего парня, что служил механиком-водителем танка, чешского Pz.(38)t.
— Фрицы, Гансы и прочие Зигфриды, — герр майор начинает со стандартного приветствия, которое его помощник не переводит. И так всё понятно.
— Довожу до вашего сведения, что ваш доблестный трудовой батальон успешно борется за почётное право именоваться… — майор делает паузу, давая помощнику время перевести.
— Восьмым трудовым батальоном имени Розы Люксембург! — торжествующий возглас герр майор сопровождает жестом фокусника, показывая красный треугольник вершиной вниз.
Карл делает каменное лицо, народ перешёптывается, не все знают, что за баба такая, Люксембург. И он не знает. До Карла доносится «еврейка, коммунистка». Ш-шайсе!
— Удвойте усилия, чтобы победить в социалистическом соревновании среди трудовых пролетарских батальонов и этот вымпел и гордое звание будут ваши!
Герр майор немного ждёт и хмурится.
— Я что-то не понял… а где бурные аплодисменты, выражающие неподдельную радость?! — грозно вопрошает герр майор через свой рупор в лице оберст лейтенанта.
Вся рота тут же начинает бить в ладоши. Все знают, что будет, если герр майор впадёт в гнев. Куда там до него гестапо! Те по одному человеку наизнанку выворачивают, а этот за полчаса из всей роты половину крови выпивает. Упырь большевисткий!
— То-то же, — бурчит герр майор.
Время от времени Карлу чудится, что его помощник несколько вольно переводит своего начальника. Уж больно у него вид весёлый. Ехидные улыбочки конвойных привлекают внимание герра майора.
— А вы там чего веселитесь? — эти слова Карл понимает через раз, но общий смысл доходит. Вот следующие не очень.
— Материалы 18-ой партконференции ВКП(б) хорошо изучили? — герр майор, уже на радость камрадам, вперяет грозный взор в солдат. — Я проверю!
Весёлый вид конвойных как волной смывает.
— Отдельно добавлю, — продолжает герр майор. — Политотдел фронта, как в целом, партия и правительство, всегда сочетают моральное и материальное стимулирование. Победителей соцсоревнования премируют новым обмундированием… у нас много вашей фашисткой амуниции. Будет выдан дополнительный праздничный паёк. Готовится ещё одно решение. Возможно, оно будет принято, и вы первыми начнёте получать денежное довольствие советскими деньгами. И сможете их потратить в наших советских магазинах.
Камрады переглядываются. Всё-таки в самом гадком человеке или явлении, — лично Карл не знал, к какой категории отнести герра майора, — бывает что-то хорошее.
— Есть у меня для вас ещё один подарок, — с искренним восторгом говорит герр майор.
Вместе с остальными камрадами Карл каменеет в ожидании. Он с огромной тревогой улавливает в улыбке помощника герра майора какую-то особую глумливость. На последующих словах с трудом сдерживает стон.
— Наконец-то я достал «Капитал» Карла Маркса на немецком языке! — герр майор потрясает книгой и рявкает:
— Бурные аплодисменты где!
Старший лейтенант откровенно прыскает от смеха, но быстро справляется с собой. Конвойные дисциплинированно молчат, но лица у них почему-то делаются багровыми. Карла толкают в бок, и он присоединяет свои усилия к «бурным аплодисментам».
Из клуба все камрады выходят, слегка пошатываясь. После ужина их ждёт вечерняя прогулка. И герр майор потребует полной отдачи при исполнении тошнотворной коммунистической песни. Карл не знал, каково русским солдатам в немецком плену, но был уверен: так изощрённо над ними не издеваются. Проклятая азиатская изощрённость в пытках!
30 июля, среда, время 07:15.
Примерно 5 км строго к западу от оз. Свирь.
(Около 25 км к юго-западу от колхоза «Красный Октябрь»)
Из небольшой рощи на пологом пригорке выходит несколько человек в форме РККА. Перед ними в полукилометре небольшая речушка, которую только курица вброд не перейдёт. Все трое вооружены автоматами. Один из них, с тремя кубиками в петлицах, снабжён планшетом.
— Вот здесь и расположитесь, товарищи сержанты. Там и там, — старший лейтенант показывает рукой места, где, по его мнению, должны разместиться его подчинённые. — Пойдёмте, посмотрим поближе.
Троица идёт к речке, забирая вправо. Командир по дороге инструктирует.
— Ближе трёхсот метров к речке не располагаться. Надо дать противнику преодолеть её и скопиться на нашем берегу.
— А если нас обнаружат? — спрашивает сержант, который старший. Второй просто сержант. — Немцы могут разведку вперёд пустить.
— Могут, — соглашается командир. — И сапёров могут. Вам ничего не надо делать, вас прикроют. Если вас всё-таки обнаружат, открываете огонь по всему, что движется, и уходите.
— На колёсах? Или на своих двоих? — второй сержант не остаётся в стороне от разговора.
— Я тебе сейчас взыскание повешу, — строжает командир. — Планируешь ценную боевую технику бросить?
— Технику могут повредить, — не пугается сержант, спускаясь к воде и снимая сапоги.
— Ты куда? — спрашивает командир уже раздевающегося сержанта.
— Вы ж сами сказали, что где-то здесь брод. Проверю.
Сержант идёт по пояс вдоль берега и через тридцать метров ему становится по колено. Речка в этом месте разливалась до колоссальной ширины в десять метров. Становится понятно, где брод. Хотя и так можно заметить по коровьим следам, но проверка лишней не будет.
— Дно мягкое, илистое, — докладывает сержант, выжимая трусы и начиная одеваться, — техника может увязнуть.
— Они могут жердей или досок накидать, — командиры обязаны уметь думать за противника.
— А перед этим — соломы. И пойдут, аки посуху, — замечает старший сержант.
— Понятно, что пойдут именно здесь, — решает командир. — Но зря ты дальше не проверил, Егоров.
— Там русло сужается, товарищ старший лейтенант, — отмахивается сержант, напяливая гимнастёрку, — сразу можно сказать, что глубже. Если только искупаться…
Через полчаса, бродя вдоль берега, находят первое удобное место, заметив его издалека.
— Смотрите-ка, там вроде небольшая ложбинка.
Все трое идут в ту сторону.
— Хорошее место, — решает командир, — грунт отвозит не надо. Подкопаете, обровняете, замаскируете, и в трёх шагах вас не заметят.
Через полчаса в этом месте копались четверо во главе с сержантом, командиром зенитного расчёта. Под маскировочным куполом. Верхний слой грунта с травой бойцы срезают пластами и откладывают в сторону. В обнажившемся чернозёме вырывают коробку глубиной полтора метра. На такую глубину копать не надо, в чём и удобство. Ложбинка почти на метр ниже окружающего луга.
С тыльной стороны, противоположной от речки, делается пологий съезд.
— Может, не будем дорожку делать, товарищ сержант, — просит один из красноармейцев, как и все, поблёскивая капельками пота на голом торсе.
— Хочешь, чтобы тебя по следам обнаружили? Я в отличие от тебя хочу ещё пожить и кучу фрицев под дёрн уложить, — хмыкает сержант.
— Да встанет трава, ничего видно
