В зал вошел доктор Фуллер. В одной руке он держал очки, в другой — лист бумаги.

— Молодая женщина. Возраст — от четырнадцати до шестнадцати лет. Вероятнее всего, четырнадцать. Личность уже установили?

— Пока нет. Когда она умерла?

— Судя по внешним признакам, между десятью вечера и часом ночи. Скажем, от одиннадцати до двенадцати. Вы ведь понимаете, точнее я сейчас не скажу. Странно, — задумчиво добавил Фуллер, отец двух дочерей, — она еще совсем маленькая! Если она вчера не пришла ночевать домой и не позвонила родителям, они должны были поднять тревогу! Я бы на их месте обязательно обратился в полицию.

— Вы, наверное, удивитесь, но бывают такие родители, которым все равно, где их дети.

Маркби почувствовал, как в нем вскипает гнев. Неужели люди не понимают, что современный мир — это настоящие дикие джунгли?! Нет, не понимают — ни родители, ни дети… Он пока не знает, как звали девочку, которая лежит сейчас на столе, и кто ее убил. Она столкнулась с чем-то темным и страшным… Внутренний голос робко возразил: «Бамфорд — тихий провинциальный городок, а не перенаселенное гетто в центре большого города. Многие местные семьи живут здесь веками. Что может быть страшного в знакомом, привычном окружении? Они сами росли в относительной безопасности и вполне резонно считают, что их детям тоже нечего бояться. Неужели их городок, да и весь окружающий мир так сильно изменились?»

Фуллеру явно не терпелось приступить к делу.

— Неужели бывают такие родители? — рассеянно переспросил он. — Сами видите, ее ударили в висок, причем удар был сильный: он рассек кожу и проделал дыру в черепе. Это ясно даже после предварительного, поверхностного осмотра. — Фуллер бесстрастно указал ручкой на проломленный череп. — Удар произведен довольно тяжелым предметом.

— Да, я заметил! — буркнул Маркби. — Убийца явно перестарался. Хватило бы и удара вполсилы… — Он вдруг наклонился. — А это что?

Фуллер надел очки и внимательно осмотрел красную полосу на шее девочки.

— Не от удушения, точно. Обыкновенная царапина, оставленная чем-то, висевшим у нее на шее, — скорее всего, тонкой цепочкой.

— Среди ее вещей никакой цепочки не нашли.

Фуллер откинул простыню с другого конца и поднял голые ноги покойницы, показывая Маркби пятки. Кожа на обеих ступнях оказалась содрана. Не говоря ни слова, патологоанатом накрыл ноги простыней.

— Ах ты, черт! — устало вздохнул Маркби. — Да, вижу, дело осложняется.

Судя по всему, тело откуда-то перетаскивали, причем грубо. Что отсюда следует? Ее убили в другом месте, а труп приволокли на игровую площадку и бросили в кусты, где его и обнаружила мисс Риссингтон. Да, действительно жаль, что они с Тигром затоптали все следы на влажной траве! Если там что-то и сохранилось, солнце растопило иней… Интересно, сохранятся ли следы до приезда фотографа?

— Если хотите, пойдемте ко мне в кабинет, — любезно предложил Фуллер.

Маркби не стало лучше после того, как его угостили довольно паршивым растворимым кофе. В морге повсюду чудился специфический сладковатый запах с примесью антисептика, его раздражали белый кафель и сверкающая сталь, неестественная чистота, царящая вокруг. Он боялся озираться по сторонам и разглядывать непонятное содержимое многих колб и банок.

— Кроме того, — Фуллер кашлянул, — есть все признаки того, что в последние двадцать четыре часа покойница вступала в сексуальный контакт…

— Изнасилование?

— Пока я не заметил следов применения силы, но при поверхностном осмотре иногда видишь не все. Вскрытие покажет!

— Скажите, — спросил Маркби, — вам ваша работа никогда не становится поперек горла? Это я просто так, из интереса.

— Любое занятие рано или поздно надоедает, — возразил Фуллер. — Взять хотя бы вас… Вы всегда всем довольны?

— Я стараюсь думать об успехах, а не о неудачах.

— Вот и я тоже. На все можно взглянуть с разных сторон. — Фуллер широко улыбнулся. — Никто не ждет от меня, что я стану лечить своих пациентов. Ведь все они — мертвецы!

Маркби решительно отставил в сторону остывший кофе. Пора заняться чем-то другим.

— Вы правы! Я вернусь, когда вы ее вскроете. Через десять минут я должен быть у начальства.

— Мы положим ее на холод, — по-прежнему жизнерадостно пообещал Фуллер, но потом вдруг добавил: — Я рад, что мои дочки… — Он не закончил фразу.

— Вы рады, что ваши дочки — что? — Маркби с любопытством посмотрел в лицо патологоанатому. Фуллер казался ему таким бесстрастным, что любое его проявление чувств казалось чем-то из ряда вон выходящим событием. Судя по всему, патологоанатом не задумывался о том, что трупы, которые он вскрывает, совсем недавно жили, дышали, смеялись… Понятно, почему девочка задела его за живое.

— Я рад, что мои дочки нормальные, чистые девочки, — нехотя сказал Фуллер. — А не шлюшки, какой, по всей видимости, была покойница!

— Иногда трудно бывает отнести человека к той или иной категории, — угрюмо заметил Маркби.

Он мог бы еще напомнить патологоанатому, что, как ни прискорбно, очень часто жертвами становятся именно невинные, неиспорченные. Иногда полезно напоминать прописные истины — бывает, это излечивает от излишней самонадеянности, которая может стать роковой.

Во всяком случае, дочек Фуллера Маркби неоднократно видел в гостях; обе девочки производили впечатление очень умных и уравновешенных. Маркби даже считал, что они слишком уж умны для своего возраста. Если одна из них когда-нибудь станет премьер-министром, Маркби нисколько не удивится.

Фуллер проводил его до двери. На обратном пути им снова пришлось пройти мимо стола с лежащим на нем телом. Вдруг Маркби услышал зловещий шорох. Он вздрогнул, обернулся и заметил, что край простыни, которым были накрыты ноги, зашевелился, а ноги вдруг дернулись.

— Начинается трупное окоченение, — пояснил Фуллер. — Мышечный спазм. Она в буквальном смысле отбрасывает коньки. Старший инспектор, что с вами? Вы как-то позеленели! Не бойтесь, она не встанет и не сбежит!

Хоть происшествие в морге и можно было назвать незначительным, оно все же вселило в старшего инспектора суеверный страх и надолго выбило его из колеи. В управление полиции Маркби вошел с нехорошим чувством: неприятности только начинаются.

Труп, конечно, вообще не бывает добрым знаком, но именно такой труп, с каким они имеют дело сейчас, предвещает по-настоящему черную полосу. Нет, Маркби не верил ни в астрологию, ни в гадание на чем бы то ни было. Одна из его теток любила предсказывать будущее на чаинках. Веру в теткино гадание Маркби утратил еще в детстве, после того как тетка сообщила ему, что для успешного предсказания годятся не всякие чаинки, а из «особо крупного чайного листа». Система, работа которой обусловлена чрезмерно жесткими условиями, скорее всего, является вовсе не системой, а частным случаем, стечением обстоятельств.