Глеб вздохнул. Если бы не психолог, он бы запретил покупать племяннице краски, но, раз специалист сказал, что так надо… ладно, пусть рисует. Точнее, ляпает. Назвать это рисованием было сложно.

Раздался дикий писк, и с ближайшего комода Глебу на плечо запрыгнула Фиса — ручная крыса Алисы, белого цвета и с розовым лысым хвостом. Она была дрессированная и очень умная, и ужасно не нравилась Альбине, чем племянница постоянно пользовалась. Сколько раз Фиса вылезала из шкафчиков для белья, а потом бегала по комнате его девушки под дикий визг последней, Глеб уже устал считать. Он сам крыс не особо жаловал, но зачем так орать-то…

— Красота, Алис, — вздохнул Глеб, разглядывая заляпанные занавески. — А ты не хочешь как-нибудь попробовать нарисовать что-нибудь… неабстрактное?

— Не-а, — племянница, сидевшая в этот момент на полу в окружении баночек с акриловой краской, пожала плечами. — Мне так больше нравится. Рисунки надоедают, а просто пятна — нет.

«Я художник, я так вижу», — подумал про себя Глеб, разглядывая Алису. До гибели родителей она была обычной девочкой, весёлой и цветущей, очень ласковой. Раньше ему никогда в жизни не пришла бы в голову мысль, что Алиса похожа на Уэнсдэй Аддамс, — но теперь Глеб постоянно ловил себя на подобной ассоциации. Мрачная, бледноватая, с тёмными волосами и грустными голубыми глазами, одевающаяся исключительно в нерадостные оттенки, Алиса действительно напоминала персонаж известного фильма. Хорошо хоть косички племянница заплетала редко.

— Чего гулять не пошла? — поинтересовался Глеб, садясь рядом с Алисой на намазюканный краской пол. Плевать на брюки. Психолог советовал стараться быть с девочкой на равных — не возвышаться, садиться рядом, разговаривать как со взрослой и всё понимающей. И Глеб старался изо всех сил, но у него часто возникало ощущение, что получается, мягко говоря, фигово. — Смотри, какая погода хорошая, солнышко и тепло.

— А как же ковид? — съязвила Алиса. Она всё никак не могла простить ему запрет выезжать в город, встречаться с друзьями, а особенно — ходить в бассейн. Оправдание, что это не только дядя Глеб запрещает, но и в целом правительство страны, для девятилетнего ребёнка не прокатывало.

— В нашем саду нет никакого ковида, Лис. — Глеб протянул руку и коснулся волос на макушке девочки. Он был очень осторожен с прикосновениями — пока ещё Алиса частенько его отталкивала. Но подвижки к потеплению всё-таки были. — Давай пройдёмся после обеда? Кстати, а ты обедала?

— Ты же знаешь, что нет, тебе наверняка докладывали, — фыркнула она. — Да и не хочется. Приходил новый повар?

— Приходила. Это девушка, молоденькая совсем. И у меня к тебе просьба, Лис.

Глеб говорил серьёзным голосом, и Алиса с важностью кивнула.

Всё-таки, что ни говори, а психолог не зря стоил ему такую туеву хучу денег. В первые два месяца племянница даже слушать бы ничего не стала.

— Ты слишком уж её не изводи. Во-первых, не знаю, насколько у неё крепкие нервы. Это Николаю и Генриетте Максимовне всё нипочём, а как она воспримет твои… хм… шалости — одному Богу известно. А мне не хотелось бы вновь искать повара.

— Так, может, деда Гена вернётся, — мечтательно вздохнула Алиса. Она очень любила прежнего повара и по-детски не могла понять, что «деде Гене» в его почти семьдесят и с перенесённой пневмонией сейчас не до работы — выжить бы.

— Если и вернётся, то не в этом году, — дипломатично заметил Глеб. — А нам ещё жить и жить. Не знаю, как тебе, а мне надоела эта дурацкая заказная еда.

— Ты же любишь картошку по-деревенски и острые куриные крылышки, — племянница шутливо ткнула его локтем в бок, и Глеб расплылся в улыбке, но вовсе не из-за замечания, — просто был безумно рад, что Алиса проявляет подобные знаки дружелюбия. Да, лёд таял, но очень медленно. Возможно, было бы быстрее, не будь рядом Альбины, но… Глеб вроде как собирался сделать ей предложение, и теперь отказываться от девушки только по причине её конфликта с племянницей? Он всё ещё надеялся, что отношения у них если не наладятся, то хотя бы перейдут из острой фазы в нейтральную.

— Люблю, но это не значит, что я готов есть эту шнягу каждый день, — с важностью произнёс Глеб, и Алиса заливисто расхохоталась. Её вообще забавляло, когда он говорил с подобным пиететом абсолютно дурацкие фразы, переставая на несколько мгновений быть важным бизнесменом. — Ну что, договорились? С новым поваром ведёшь себя прилично?

Племяшка задумчиво прищурилась.

— А что мне за это будет?

— А что хочешь?

— М-м-м… — Алиса пожевала губами. — Хочу поехать в зоопарк. С тобой. И в кино.

— Лис, сейчас всё закрыто, — покачал головой Глеб. — Но, как только откроется — обязательно сходим. А кино можем и дома устроить, хоть сегодня вечером, хочешь? Сделаем сами попкорн, выберем фильм и сядем в каминной.

— На пол? — обрадовалась племянница. Глеб знал, что в семье брата была такая традиция — раз в неделю смотреть фильм, на брошенных на пол подушках под хруст попкорна и чипсов.

— Обязательно, — обещал он, и Алиса захлопала в ладоши, едва не опрокинув на себя баночку с краской. Тёмно-фиолетовой.

Глеб очень надеялся, что ещё полгода, максимум год — и его девочка наконец перестанет рисовать только мрачными цветами. И одежду начнёт носить яркую, и улыбаться будет чаще, а не раз-два в сутки. Это была его цель и обязанность, как родного дяди, которую он намеревался выполнить, чего бы ему это ни стоило.

10

Зоя

Петрович ждал меня в коридоре и, как только я вышла, спокойно поинтересовался:

— Ну что, взял?

— Ага, — ответила я, и управляющий, ничуть не удивившись, кивнул.

— Тогда пойдёмте. У вас же паспорт с собой?

— Конечно.

Зачем ему мой паспорт, я спрашивать не стала — очевидно, раз Хозяин меня взял, значит, в будущем и не только паспорт понадобится. Молча зашагала следом по коридору, спустилась вниз по лестнице, прошла в крыло для слуг и, когда Петрович остановился перед одной из дверей и загремел ключами, задумчиво пробормотала:

— А почему вы решили, что он меня взял?.. Других не приглашал на собеседование?

— Приглашал. — Управляющий открыл дверь, посторонился и указал ладонью на