Ami des sentiments des Epicereans,

Je laisse la tristesse aux durs Stoiciens[21], —

написал он в своих poésies diverses[22], опубликованных в 1760 году, во время Семилетней войны. Король любил красоту — красоту звука, литературы или формы; последняя может включать и человеческую красоту, и женскую, и мужскую. Было отмечено, что Фридрих купил великолепное скульптурное изображение Лиги поя, юноши, к которому питал сильные чувства император Адриан, — статуя прежде принадлежала принцу Евгению Савойскому — и поместил в заросшем деревьями гроте в парке Сан-Суси. Отмечено, однако, было и то, что он купил пять картин, изображающих обнаженных любовников, мужчину и восхитительную женщину, написанных неаполитанским художником Франческо Солименой, и приказал повесить их в концертном зале дворца. Этой покупке в его глазах добавило пикантности то, что, как он узнал позднее от своего друга, маркиза д’Аржана, эти картины прежде находились в императорских покоях в Вене, откуда Мария Терезия, которой не по душе была их эротичность, убрала и продала, пока ее сын отсутствовал.

Инсинуации повторялись часто, даже несмотря на то что, как свидетельствуют некоторые современники, когда Фридрих пребывал в Нёйруппине, он содержал любовниц. Один из королевских пажей, фон дер Марвиц, рассказывал, что, когда брат короля принц Генрих стал оказывать ему явные знаки внимания, между братьями вспыхнула ревность, так как Генрих тоже был пленником брака без любви и на его счет ходило много разных слухов. Все знали, что Фридрих часто поглаживал, щекотал, пощипывал за ухо любимых пажей, например молодого фон Пирха, который был отъявленным плутом и часто смешил короля. У Фридриха среди многочисленных и разнообразных поэтических опытов были сатиры, включавшие немало юмористических двусмысленностей, часто с гомосексуальным подтекстом, в рамках классических отсылок. То же можно сказать о многих других и не очень известных поэтах и версификаторах, от Байрона до Джилберта. Вольтер, после того как они с Фридрихом поссорились, сочинил про него скандальный памфлет, анонимно опубликованный в Париже и Лондоне. Сэр Чарлз Хэнбери-Уильямс, общепризнанный недоброжелатель Фридриха, помимо прочих едких комментариев, писал о взаимоотношениях королевской четы: «Его неестественные наклонности не позволят ему жить с ней». Предполагалось, что Фридрих предпочитает пассивную роль в содомии. Другие современники, имевшие возможность наблюдать и обладавшие честным пером, не подтверждают наличия «неестественных наклонностей»[23].

Фридрих, описывая идеальное воспитание будущего короля Пруссии, говорил о сексе с определенной долей цинизма, который можно обнаружить в девятнадцатом столетии в кругах крупной буржуазии Англии, Германии или Франции. Предостерегая против плохой компании и распущенности и призывая к терпимости, Фридрих сравнивал свои взгляды со взглядами Катона[24], который возрадовался, увидев молодого римского патриция, выходящего из публичного дома, потому что это свидетельствовало о том, что он не обесчестил жену римского гражданина. Вожделение умирает с годами и не имеет большого значения, писал Фридрих. Более опасны сильные сердечные привязанности. Он всегда ясно видел вредное влияние любовниц Людовика XV или Генриха IV.

Тем не менее сам Фридрих демонстрировал «сильные сердечные привязанности» к товарищам по оружию, людям, которые разделяли его интеллектуальные и художественные вкусы. Он предпочитал мужскую компанию, не испытывал большого влияния со стороны близких друзей, в дружбе инициатива всегда принадлежала ему, и он шел своим путем. Между тем атмосфера его двора, преувеличенно нежное обращение мужчин друг с другом служили основанием, чтобы приписать ему гомосексуальные наклонности.

Фридрих был брезглив. Он часто энергично выступал прошв «безнравственности», «аморальности», имея в виду беспорядочные гетеросексуальные связи. Печально, но король считал жену непривлекательной, несмотря на неубедительные сообщения, что сразу после женитьбы он хвастался ее физическими прелестями и высказывал предположение, что она в скором времени забеременеет. Известно, что во время совместного с о гром визита в Дрезден он вступил в связь с любовницей Саксонского курфюрста, по крайней мере это подозревал Фридрих Вильгельм. Потом распространялись слухи, что он занес инфекцию[25], и это могло отвратить его от женщин. В юношеские годы у Фридриха было достаточно травм, каждая могла стать причиной психологических проблем. Позднее один британский посол, не особенно симпатизировавший Фридриху, таинственно заметил, что «когда он откладывает в сторону свое монаршее достоинство и позволяет себе какую-либо невоздержанность, то никогда не допускает, чтобы предмет или соучастник этих излишеств получил малейшее на него влияние». Это в большей или меньшей мере могло означать, что Фридрих в целом был достаточно умерен.

Несмотря на порицание невоздержанности, еще более Фридрих не любил нетерпимость. Однажды, узнав, что служанка одного знатного человека забеременела, он написал: «Некто берет бедную девушку в минуту нежности, говорит ей массу красивых слов и дарит ей дитя. Разве это так ужасно?…удалите бедняжку от двора без всякого скандала!» Несомненно одно: женщины и сексуальные отношения любого вида занимали незначительную часть его жизни и мыслей; то, что он умел чувствовать, выражать и принимать сердцем сильную любовь, какими бы ни были его физические наклонности, тоже не вызывает сомнения.

Восстановление отношений с отцом и возвращение в общество ознаменовали начало нового, счастливого периода жизни Фридриха. Теперь он — кронпринц, командир полка, женатый человек. У него должен был появиться свой дом. В год свадьбы. в 1733 году, Фридрих Вильгельм передал ему во владение Рейнсберг, в пятнадцати милях к северу от ставки в Нёйруппине, который и стал ему домом. Жена приехала туда в августе 1736 года, и после некоторой перестройки было устроено новоселье; четыре года в Рейнсберге их брак казался счастливым. Гости постоянно говорили комплименты кронпринцессе, и кругом царила атмосфера радости. Небольшой, построенный в стиле барокко замок, красиво разместившийся рядом с озером в амфитеатре, дубовых рощ, стал центром его жизни, источником обширной переписки, местом, где он написал первые книги, начал собирать в одной из башен Рейнсберга огромную библиотеку — почти 4000 томов. Первые списки делались Фридрихом несколько лет спустя. Коллекция будет повторена в двух экземплярах. Он хотел быть уверенным, что найдет нужную книгу и в Потсдаме, и в Сан-Суси, и в Шарлоттенбурге. Фридрих любил французский язык и писал на нем выразительно,