class="p1">Но царь не сдавался. Пока царевна хлеб нарезала и сельдь в маринаде на стол ставила, он начал анекдоты травить. И если первые три даже царица не смеялась, настолько часто он их рассказывал, то остальные семь только подтвердили его мысли о проклятье. Так и прошел ужин в попытках выдавить хотя бы улыбку из царевны Несмеяны. Но все оказалось без толку.

Уже в ночи лежали царь с царицей на раскладном диване и обсуждали, что делать, как быть. Ну как — обсуждали. Царь вслух рассуждал. Царица буркнула, что отстать бы от дочери, дать ей отдохнуть, и заснула, шибко день был длинный. А царь не спал, включил смартфонище и полночи искал самые смешные ролики на Ютубе, чтобы прям с утра заняться снятием проклятия.

Проснулся царь уже днем, когда царица с царевной на кухне вовсю готовились к грядущему ночному празднеству, позавтракал и принялся свой план исполнять. То анекдот про бабу за рулем ввернет, то что-то про женскую логику расскажет.

— А сколько нужно блондинок, чтобы поменять лампочку? — предвосхищая, как снимет с Несмеяны проклятье одной левой, царь елозил на стуле.

— Ровно столько же, сколько мужиков, рассказывающих сексистские анекдоты, — не выдержала царевна, встала и вышла из кухни.

В комнате воцарилась тишина, которая вскоре прервалась хлопком входной двери.

— Старый ты дурак, — выдохнула царица и схватилась за голову.

— Что я такого сказал? — в недоумении царь с трудом подбирал слова. — Я ж для ее блага стараюсь, рассмешить пытаюсь.

— Да не нужны ей твои шутки.

— Нужны-нужны, потом спасибо скажет, когда проклятье сниму.

— Не смешно ей с этих шуток, понимаешь?

— Мне смешно, тебе смешно, а ей не смешно? Ну точно проклятье!

— Нет, — царица покачала головой. — Ты вот знаешь, на кого она учится?

— На гуманитарное что-то.

— На социолога.

— На социального педагога что ли? Как в школе, чтоб за хулиганами присматривать?

— Нет. Не совсем. Она хочет быть ученым.

— И что?

— Знаешь какую тему диплома она выбрала? — царь молчал, поэтому жена продолжила, — Закрепление дискриминации и нормализация насилия через юмор. Это не дословно, как запомнила.

— И что это значит? — не понял царь.

И тогда царица попыталась ему объяснить, что не нужно шутить шутки про блондинок и то, как плохо женщины водят машину. На это ушло пара часов. К тому времени Несмеяна вернулась домой с пакетами. Прогулка пошла ей на пользу, на щеках появился румянец, и она уже не казалась напряженной или раздраженной, как перед уходом.

Разбрелась семья по комнатам, чтобы переодеться в праздничное и уже тогда закончить последние приготовления. Как раз когда «Ирония судьбы» заканчивалась они воссоединились на кухне.

— Никитка, включи что-нибудь нейтральное, пока мы салаты заправляем, — попросила царица.

Царь был бы не царь, если б и в третий раз не попробовал снять проклятие с дочери, поэтому включил Камеди Клаб. Она и бровью не повела, только челюсти напряженно сжала. А все потому, что шуты на экране сценку разыгрывали, да не простую. Парень сначала спросил у официанта, что бы ему такого заказать, чтобы девушка сегодня же провела с ним ночь любви. Официант-хитрюга предложил подсыпать в напиток волшебный порошок. Но все пошло не по плану: девушка пришла с отцом и отказалась пить заколдованный напиток, а вот ее отец захотел забрать напиток себе. Они пререкались-пререкались, правда раскрылась, и отец девушки узнал, что жених богат. И в тот самый момент, когда он начал уговаривать дочь выпить заколдованный коктейль, царевна не выдержала.

— Тебе что обязательно смеяться над такими отвратительными ситуациями? — таким тоном спросила, царю даже стыдно стало, что он смеялся над сценкой.

— А что такого-то? Ну да, он идет на обман, ну так это из-за любви! Он ее добивается!

— Ты вообще в курсе статистики изнасилований?

— А причем тут это?..

— Конечно не в курсе. А в курсе, сколько изнасилований происходит вот так, из-за «заколдованного» коктейля? — изобразила царевна в воздухе кавычки.

— Ну я…

— Конечно не в курсе. А ты вообще хоть когда-нибудь задумывался о том, почему парни решают, что подмешать девушке в коктейль снотворное — это забавно и вообще ничего такого? — Несмеяна не стала дожидаться ответа, у нее дрогнул голос: — Именно из-за вот таких сценок. Девушек спаивают, насилуют, издеваются над ними, а ты меня решил этим насмешить. Браво, папа. Так держать! — и не в силах сдержать слезы, ушла в свою комнату.

— Нейтральное, да? — расстроенно протянула царица.

— Да я уже не знаю, как себя вести! Как вообще подступиться! Ей голову всякой херней в этом университете забили. Околдовали. Забирать ее отсюда надо. Давай увезем домой, а?

— И что ты там с ней будешь делать? Продолжать проклятье снимать? Дурь из головы выбивать?

— Да хоть так, дома и стены помогают, знаешь ли!

— Только вот это не проклятье, не морок, не колдовство и не херня в голове, как ты выразился.

— А что же тогда?

— Это она такая. Понимаешь?

— Нет, не понимаю. Моя дочь такой никогда не была!

— Разве? А какой она была?

— Доброй, понимающей, животных защищала и детей маленьких, чтоб их не обижали.

— Так ли это сильно отличается от защиты девушек на свиданиях?

Царь задумался.

— Я тоже многое не понимаю, — выдохнула царица. — Ну а разве не этого мы хотели?

— Не понимать дочь?

— Другой жизни для нее. Репетиторы все эти, университет столичный. У нас этого не было.

— Не было, да.

— Получается, это нормально, что мы ее не понимаем, а она нас?

— Получается, что так, — раздосадовано сказал царь. — Но как же так?! Что нам теперь, не общаться? Не приезжать друг к другу? Я ж ее люблю!

— И я люблю, и она нас, — кивнула царица. — И ей сейчас не легче.

— Знаешь что? — решительно стукнул по столу царь.

— М-м-м?

— Мы будем любить ее любой, так?

— Так.

— И с короткой стрижкой, и с черными ногтями, и с сережкой в носу. Даже если она налысо побреется, все равно будем любить, — царица утерла слезы и кивнула, не в силах выдавить хоть слово. — А значит, будем любить ее, даже если все шутки мира вдруг окажутся не смешными и оскорбительными!

— Что ты мне-то это говоришь? — вскинула руки царица. — Ей иди об этом расскажи!

И побежал царь к доченьке и попытался ей все так же красиво сказать, слова путались, терялись и не всегда находились новые. Но это было неважно, ведь царевна все поняла и расплакалась на плече отца уже от радости. И он не видел, но в этот момент она улыбалась.

Тут и сказочке конец, а кто слушал —