но голос сходит на нет. Будто им кто-то управляет с пульта, нажимает минус на кнопке громкости. Не мьют, он не пропадает резко. Медленно уходит и больше не появляется.

— Там есть дверь. Ну же, дочка.

Нельзя не послушать. Осторожно, мелкими шажками вперед. Один, другой, пятый. Куда идти непонятно, а продолжаешь. Только, чтобы на месте не стоять. Волоски на руках дыбятся. Стараешься топать погромче, когда идешь, но балетки не самая подходящая обувь, пятки по кафельной плитке не могут звучать звонко.

Пальцами щупаешь воздух. Стена же должна быть где-то здесь. Да! Шершавая, щекочет кожу подушечек пальцев, дает хоть какое-то направление. Спросить как долго еще? Узнать почему здесь и зачем вернулся? Он больше не дает о себе знать. Идешь?

За углом, в конце длинной шеренги порогов и проемов, зеленеет табличка «Выход», а под ней дверь. Вытираешь влажные ладони о сарафан и ускоряешь шаг. Все кажется сзади кто-то преследует, но это паранойя. Уверена?

Карточка-ключ болтается на шее, как какое-то украшение. Трясешься, подносишь ее к считывателю, индикатор мигает зеленым, нажимаешь на ручку. Дверь тяжело, но поддается. Торопливо спускаешься по лестнице, ноги заплетаются, чуть не падаешь (поручень спасает). Первый пролет, второй. Карточка срабатывает и на выходе, и на турникете. Волнение ускоряет пульс. Осталась последняя дверь. Нажимаешь, дергаешь. Заперто.

Жмуришься, пытаясь сдержать вновь подступающие слезы. Свет фонарей, шум улицы, летний ветер, проклятые лютики. Все это совсем близко, надо только…

— Опять заблудилась? — слова будто перекатываются на языке, тембр низкий, нежный — Потеряшка моя, я подскажу тебе.

Пойдешь? Сбито киваешь и взгляд в пустоту. Не может быть. Лет пять этот голос не слышала.

— Тебе нужно вернуться.

Хмуришься, качаешь головой.

— Не вредничай, детка. Давай.

Это кажется логичным, в конце концов здесь тупик, а коридор вел и налево. Сжав челюсти, неторопливо поднимаешься по ступенькам. Снова двери и карточка-пропуск. Снова кромешная темень. Сглатываешь.

— Умничка. — над самым ухом, так проникновенно, — не стой.

Вперед, решительно выдыхаешь и семенишь вдоль дверных проемов.

— Осторожно, здесь колонна.

Поднимаешь руку и, действительно, ладонь упирается в шершавость стены. Обходишь и вновь ускоряешься.

— Справа лифт, поворачивай.

Слушаешься и влетаешь лбом в стену. Перед глазами все белеет. Падаешь, теперь еще и затылок болит.

— Дура! Зачем так резко! И что теперь… — голос исчезает за накрывающей пеленой боли. Встаешь?

Лежишь на полу, керамика приятно холодит кожу. Вставать совсем не хочется. Виски ломит от удара. Больно и обидно, настолько, что слезы не вытираешь. Всхлипываешь, глотая их. Как же это все надоело.

— Эй, ты чего здесь? Лежишь, плачешь, — испугаться нет ни сил, ни желания. Можешь попытаться отползти от источника звука. Если он вообще есть. Краем глаза замечаешь тень. — Не оборачивайся! Ты чего правил не знаешь?

«А что мне еще делать?» — хочется спросить, открываешь рот и снова ни звука. Осторожно встаешь на четвереньки, все вокруг кружится. Знаешь, нужно только переждать.

— Ты к лифту шла, да? — как-то легкомысленно спрашивает тень и не дожидается ответа, — совсем не в ту сторону. Налево надо было. Тебя проводить?

Выжидательно смотришь в сторону. С выдохом садишься, привалившись спиной к стене. Пространство вокруг все еще кружится, но надо собраться. Встаешь?

Пересилив себя, поднимаешься и киваешь.

— Отлично! Тут недалеко, но хоть какая-то компания, правда? — ждет тень, но тут же продолжает. — А тебя как сюда занесло вообще? Я тут давно, но ты первая попалась с кем поговорить можно. Я так рад!

Медленно передвигая ногами идешь на звук. Даже не пытаешься реагировать на такого разговорчивого…

— Слушай, а мы с тобой нигде не встречались? Ну раньше. Там, — многозначительно тянет и, кажется, ты улавливаешь движение вихрастой макушки куда-то в сторону улицы. Качаешь головой хоть и не уверена заметил ли и уголками губ улыбаешься. Веришь, что этот точно поможет? Не убежит?

— Ощущение такое будто мы с тобой вечность знакомы. Все время ты вот так слушала, а я говорил.

Он такой болтливый и забавный, что ты не замечаешь как идти становится легче. Что уже не запоминаешь поворотов и толком не держишься за стенку. Зачем, когда он берет за руку. Человеческое тепло, как давно ты чувствовала что-то подобное? Вспомнишь?

Ты бы может и ответила, да голос все еще не появился. Поэтому только киваешь и смущенно улыбаешься. Даже не зная видит ли он. Сможете ли вместе пойти дальше? Захочет ли он быть рядом? Может выведет?

— Вот и лифт, — совсем близко на стене подсвечивается стрелочка вниз, — выходишь и прямо к дверям. Не оборачивайся.

— А ты?

— Не, мне туда не надо. Здесь не всегда есть с кем поболтать, но…(вот тут резко обрывается) — двери лифта открываются, коридор заливает свет. Тень тут же тает, не успеваешь хоть что-нибудь рассмотреть.

Сцепив зубы заходишь в лифт, нажимаешь кнопку. Вокруг искривленные отражения смотрят вперед. Сдаешься и смотришь на себя: волосы взъерошенные, на лбу фиолетовым наливается шишка, а под глазом ссадина.

«Ну ничего», думаешь, «надо только выбраться, а это все заживет». Лифт останавливается, но двери не открываются, упрямо показывают дрожащий подбородок и слезы навернувшиеся. Жмешь кнопку этажа снова и снова, но ничего не происходит. Минута, три, пять. Глазам больно от света, ушам от тишины. Больно-больно-больно.

Срываешься: «А-А-А-А-А-А!» — тишина прерывается только глухими ударами кулаками о холодный металл. Бьешь, колотишь, мутузишь. На костяшках кровь, пачкаешь ею двери так, чтобы лица было не видно. Утираешь слезы, сопли. А они все льются.

Опускается на пол, снова перед глазами опухшее, красное лицо: «красотка, а! Хоть сейчас на обложку…»

Снова хлюпаешь носом. Приглядеться, всмотреться в свои же глаза в отражении, когда, если не сейчас?

«Что они с тобой сделали? Почему позволила? Зачем терпела?» спрашиваешь себя и не находишь ответа. «Кто на этот раз должен тебя спасти? Кого ждешь?»

Выдыхаешь, а действительно, кого? Ладони о платье, пальцы уже не так сильно болят, пока не трогаешь. Придется потерпеть. Резко выдыхаешь, цепляешься за небольшой зазор между створками дверей. Терять уже нечего, все силы вкладываешь, все желание выбраться отсюда. В голове крик в кабине тишина, только твое пыхтение.

Пальцы соскальзывают, тяжело дышишь и пробуешь снова. И снова. Небольшая передышка, знаешь, нужно двери раздвинуть так чтобы вставить между ними плечо, а дальше проще. «Дальше проще. Дальше-проще-дальше-проще-дальшепрощедальшепроще».

— А-А-А-А-А-А! — не замечаешь, как крик вырывается из горла, наполняет кабину и в конце концов вырывается из нее в небольшую щель между дверьми. Перехватить, держать уже нагревшиеся от усилий края и все сильнее разводить их в стороны. Одно плечо, другое. Ты уже чувствуешь, что воздух