Денис вышел из машины и придержал дверь перед женщиной с лохматым шпицем на руках.

— Скажите, — обратился он к даме, заходя за ней в парадную, — я слышал этот дом собираются расселять, его что признали аварийным?

— Признали, но нас деть некуда, поэтому мы временно останемся в своих квартирах, — ответила обладательница несчастливой жилплощади.

По тону женщины Денис сразу понял, что быть знакомым Катерины крайне невыгодно.

— Вы не скажете мне, что здесь сегодня произошло? Я приехал к тётки, она на последнем этаже живет. Но мне ни дозвониться до нее ни достучаться.

— Давно приехали?

— Да нет, час назад, — импровизировал Денис.

— На четвертом этаже? — задумчиво произнесла женщина. — Это Аграфена Стефановна что ли?

— Денис неуверенно качнул головой.

— Ну не знаю, молодой человек, — покачала она головой, поджимая губы. — Рядом с ней ведь девушка жила… М-м-м, не припомню как звать. Так вот в ее квартире и случилась вся та чертовщина, из-за которой нас теперь расселять будут. А я между прочем, в какой-нибудь Парнас ехать не хочу! Я всю жизнь в центре жила, а теперь вот с места сниматься. И все из-за девчонки этой!

— А что, собственно, произошло и почему вы считаете виновной соседку моей тётки?

— Что произошло, молодой человек, я сказать не берусь, потому что никаких разумных объяснений случившемуся у меня нет, а повторять те байки, что старухи наши придумывают, не хочется.

— И все-таки, — настаивал Денис, — как происшествие в одной квартире могло так повлиять на весь дом? Там что локальный Армагеддон случился что ли?

— Очень точно сказано! Именно что Армагеддон. Вы бы видели, как весь дом дрожал. У меня все вазы коллекционные с полок попадали, стекла в серванте лопнули и трещина по потолку в гостиной пошла. Я была уверена, что это настоящее землетрясение. Марусечка моя так бедняжка перепугалась, что и голоса подать не смогла, зажалась в угол и дрожит. Так я ее в охапку, пальто накинула, ноги в сапоги вдела и бегом вниз. Хорошо на Большой проспект не вышла, там говорят, настоящий звездец был.

— Что значит звездец?

— Татьяна Михайловна и Зоя с третьего этажа, тоже вышли на улицу и пошли окна той злосчастной квартиры проверить, они сразу поняли, что это над ними что-то происходит. Так вот, лучше бы они не ходили.

— Почему?

— Ослепли. Говорят, из окон такой свет неземной хлынул, что враз их зрения и лишил. Сказки конечно, про неземной свет, но факт остается фактом — обе в больнице. А соседка тётки вашей я слышала, скончалась, выгорела дотла. Хотя пожара как токового не было. Вот и думайте, что там произошло и что с родственницей вашей, если даже до меня волна эта докатилась, а ведь я на втором этаже живу.

Денис хотел задать этой даме еще кое какие вопросы, но она уже повернулась к нему спиной, переключившись на беседу с потрясенной Марусечкой.

Он хотел обратиться к седовласому старику, что прошел мимо, неся в руке небольшой узелок, но дед казался настолько потерянным, что Денис не решился тревожить его расспросами. Затем в подъезд зашел молодой, мажористого вида парень, и Денис уже открыл было рот чтобы задать свои вопросы ему, но в этот момент раздался телефонный звонок.

Звонил Родион, а это могло означать, что он выяснил что-то стоящее и хочет поделиться эти с другом.

— Да, Родя, — проговорил Денис с надеждой, — есть что новенькое?

— Нет, дружище, ничего, — устало отозвался тот. — Я думаю, что тебе не следует сегодня оставаться одному. Где ты сейчас, давай я прикачу?

— Я на 12 линии, но у меня тут еще есть дела.

— Мучаешь Катиных соседей расспросами?

— Мучаю, — признался Денис.

— Забей, — посоветовал Родион, — я был сегодня с операми на нескольких опросах. Приеду и расскажу, что слышал, а завтра ты допросишь остальных. Идет?

— Идет, — согласился Денис, — жду у себя.

На Беринга, в небольшой, но зато собственной, отдельной квартире Дениса Родион был уже через четверть часа. С бутылкой армянского в одной руке и золотистой птичкой в промасленном бумажном пакете в другой.

— Как насчёт анестезии? — спросил он протягивая бутыль.

— Разве что по одной рюмке, — ответил Дени, — завтра опять на 12 линию, не хотелось бы дышать на людей перегаром. Это знаешь ли не располагает их к общению.

— Что верно то верно, — согласился Родион, но бутылочку все же откупорил, и рюмочки в шкафу нашел. — Я обещал поделиться тем, что сегодня слышал, — проговорил он, нацеживая по пятьдесят грамм в каждую посудинку, — но предупреждаю сразу, всё что я скажу вызовет у тебя лишь скепсис.

— Дай, угадаю, ты был свидетелем опроса достопочтенных бабуль, проживающих в генеральском доме?

— И бабуль тоже, — отозвался Родион, опрокидывая рюмку.

Денис обратил внимание, что его друг — любитель тостов, выпил без каких-либо предварительных «за».

— Ну, что ж я весь во внимании, постараюсь не ёрничать — пообещал Денис, пригубив из своей рюмки коньяка.

— Помнишь, я говорил, мне в больницу надо? Так вот это я оперев наших возил, чтобы как можно скорее свидетелей опросить, пока они, не дай бог, кони не двинули. В общем, они их послушали и взяли разрешение на осмотр жилища.

— И что свидетельницы поведали? — серьезно спорил Денис.

— Так значит, про сотрясания дома и свет в окнах ты, наверное, уже знаешь.

— Знаю.

— Значит так, на третьем этаже живет некая Татьяна Михайловна, ее квартира аккурат под Катиной находиться. Так что ей досталось больше прочих. По мимо трещин на стенах и осыпавшейся штукатурки, на потолке ее спальни красуется черный силуэт женской фигуры, уж больно напоминающий тот самый рисунок, что ты сегодня уже наверняка видел. Татьяна Михайловна утверждает, будто бы не спала всю ночь, потому что слышала, как Катерина кого-то звала.

— Что всю ночь звала?

— Говорит да.

— Бред. Как можно слышать, что кто-то разговаривает в старом фонде? Да там стены с целое собрание Диккенса толщиной.

— Я ничего не выдумываю, за что купил, за то и продаю. Ну так вот, наша востроухая Татьяна Михайловна утверждает, что перед тем ка дом ходуном заходил, Катерина замолчала и молчала до тех пор пока из окон свет неземной не брызнул. Старушка утверждает, что как только дом затрясло, она на улицу поспешила, вместе с ней выбежала и Зоя — квартирантка с того же третьего этажа. Вместе они пошли на улицу и толи из любопытства, то ли из чувства общественного долга, решили окна Катины проверить. Но на их беду как раз в тот момент, когда они дом обогнули и взоры свои к четвертому этажу обратили, вспышка-то и произошла. Но сначала, буквально несколькими секундами ранее из разбитых окон донесся душераздирающий женский вопль. Слышали его обе: и старушка и женщина.