— Ты еще скажи, некая нечистая сила наказывает особо праведных.

— Или адептов какой-то секты, — предположил Родя.

— Радик, да ты мозг, только вот Катя сектанткой быть никак не могла.

— Да это Павел Вениаминович предположил, что некая секта орудует. Говорит, что вся эта галиматья на ритуальные жертвоприношения похожа. Ну, если Катя и Виталий этот реально мертвы, — быстро добавил Родик.

Про жертвоприношения Денису думать не хотелось, поэтому он спросил о другом:

— А что ещё тебе по этим делам известно?

— Да больше ничего, а за разглашение этой вот инфы меня не то что уволят, а ещё и к статье привлечь могут. Так что ты, когда свое расследование вести будешь, помни об этом, пожалуйста.

— Да ладно, друг, не парься, сам ведь сказал, Вениаминыч знает, что ты мне все разболтаешь. Раз он с утра именно тебе позвонил, значит хотел, чтобы я был в курсе случившегося. Надеется, наверное, что я ему помогу как в деле с отцом. Только вот там все просто было; прищучил батя мента-оборотня, материал компрометирующий на него нарыл, ну тот и нанял киллера, надеялся, что материал раздобытый отцом не всплывет. А я его нашел и Вениаминычу передал. Но тут, дружище, история иного толка, с мистическим антуражем.

— Ты знаешь Динь, ты вот про мистический антураж упомянул, а я ведь тебе не все рассказал, — он сделал многозначительную паузу, чуть было не доведя друга да сердечного приступа. — Девятилетняя дочь лесничего заметила недалеко от места происшествия кое что странное. Она утверждает, будто видела огромного белого волка со светящейся шерстью.

У Дениса по спине прошелся нехороший холодок.

— И что странного, волк в лесу?

— А странно, — шёпотом произнес Родион, — что волк этот уж очень необычный был. По словам девчонки он ходил вокруг поляны и выл, а как её увидел, подошёл и долго смотрел, будто сказать чего-то хотел.

— Родя, ей девять лет, она насмотрелась Игры престолов и решила, что повстречала Призрака. Или вообще все придумала, чтобы привлечь к себе внимания. То ты не знаешь какие дети фантазёры?

— Знаю, Диня, знаю, но мне если честно показалось, что она правду говорит.

— Даже если и так, что с того? — Дениса начала всерьез раздражать излишняя мнительность друга.

— Ну ка, что?! Настоящий волк, и не тронул еду, которая сама к нему явилась?

— Сытый был, — предположил Денис. — А, скорее всего, это и не волк, а большая собака. Я встречал такую.

— Где?

— На 12 линии.

— И не сказал мне?!

— А что рассказывать-то? — сердито проговорил Денис, не без стыда вспоминая жуткую историю с белым псом. Тогда она повергла его в панику, да такую, что ночью мучили кошмары с участием этого зверя. Но Денис и не подумал связать появление альбиноса с событиями в Катином доме. — Я же не знал, что эта жуткая тварь уже в Волхове. И потом мало ли белых собак.

— Огромных белых собак с краснющими глазами и светящейся шерстью, которые проявляют исключительную интеллигентность действительно пруд пруди! — распалялся Родик. — Я прям каждый день вижу!

— Ну, про светящуюся шерсть приврала твоя девчонка, тот пёс, что мне попадался на вид был вполне обычный, только крупный очень.

— Всё равно это странно! — продолжал настаивать на своём Родик.

— Да ладно, не кипятись, и правда, странное совпадение. Очень может быть, что это питомец устроителя всех этих художеств и питомец весьма примечательный, а это уже зацепка. Пожалуй, знаешь что, расспросить надо местных, кто еще этого волка видел и не было ли с ним человека?

— Да я расспрашивал уже.

— И что?

— Ничего.

— То есть видела его только девочка?

— Точно так.

— Печаль, — проговорил Денис, вздыхая. — Ну, ладно, если тебе рассказать больше нечего, пойду пораскину мозгами над имеющимися зацепками.

— Ну бывай, — проговорил Родик и положил трубку.

Спрятав телефон за пазуху, Денис побрел в ближайшее кафе, чтобы хоть как-то подкрепиться. Сидя за тарелкой с пловом, он суммировал наработки дня. Во-первых, Катя, которую знал он и, Катя которую знали все прочие — это две абсолютно разные девушки. Во-вторых, ее странное и вычурное исчезновение не единственное. Между ней и загадочным Виталием явно есть связь. Надо во что бы то ни стало выйти на его семью! Ну и в-третьих, белый волк или пес, пойди теперь разбери, явно связан с обеими делам. Опять же предстоит выяснить как именно.

И тут Денис вспомнил как Аграфена Стефановна акцентировала внимание на этом звере. Интересно, подумал Денис, отчего это гадалка так удивилась, что он его видел, вот ведь и девочка псину заметила? Надо бы разобраться, решил он и, встав из-за стола, направился обратно в Катин дом. Но на этот раз Аграфена его не впустила, толи не слышала звонка, толи просто сделала вид, что ее нет дома. Так и оставшись в неведении, почему он не должен был видеть Белого, Днис побрел домой.

Целый день трудов, а так же умственных и душевных терзаний хоть и дал довольно много результатов, но зацепиться было решительно не за что. Павел Вениаминович наотрез отказывался говорить, где проживает семья погибшего в Волховском лесу парня, камуфлируя свою скрытность под следственную тайну.

Хорошо хоть, из подозреваемых его временно исключили, так как на момент свершения злодеяния в Волховском лесу, у него было алиби. Не зря он вчера с Родионом крепкую пил, не зря.

Утором следующего дня Денис просматривал новости, в надежде узнать еще какие-нибудь подробности о семействе погибшего Виталия, кроме тех, что сообщил ему Родик. Но ничего путного он в них не нашел. Видимо, Павел Вениаминович подстраховался, не допуская утечки лишней информации.

Несколько часов бесплодного сидения за компом раздосадовали Дениса. Он все больше горячился, поминая упертого следователя нелестными словами.

— Что же такого могла сообщить вам, товарищ следователь, мать несчастного Виталика, что вы так рьяно охраняете доступ к этой инфе? — зло шептал он, мучая клавиатуру.

Если бы Денис просидел за компом еще с часок, то вероятнее всего отыскал бы нужную информацию, потому как его более удачливые коллеги не дремали и все же узнали кое что занимательное. Но его отвлек Короткий, звонкий сигнал извещающей о новом письме на почте.

Открыв только что полученное сообщение, Денис быстро пробежал его глазами, потом изучил его еще раз, медленно и вдумчиво, но лишь после третьего прочтения до него дошел смысл написанного.

В тот же момент в его груди произошло резкое, болезненное движение, будто сжатая до этой минуты пружина распрямилась и вытолкнула на поверхность всю ту боль, что Денис упорно игнорировал с самой пятницы. Волна убийственной горечи, захлестнула его с головой. Он чуть было не захлебнулся в ее ядовитых водах, и лишь ярость, огненная ярость вспыхнувшая в его груди высушила своим неудержимым пламенем поток отчаяния. Ярость спасла Дениса от безумия, но сделала страшным. Лицо его исказилось, изрезалось глубокими, жесткими складками, а взгляд полыхал ненавистью.