Едва Аделаида решила взять перерыв от крайне увлекательной беседы с купцом, как перед ней возникла Виктория, под руку с очередным кавалером. На этот раз, то был высокий широкоплечий мужчина, обладатель смольного цвета темных волос и смуглой кожи. Он носил гусарские усы, они придавали ему особой важности. Миндальные глаза добавляли какой-то необъяснимой печали его образу.

– Милая Аделаида, как я рада, что нашла Вас, – хихикнула госпожа Дмитрова. – Признаться, Вас невозможно застать в одиночестве. Должно быть Вы такой лакомый кусочек, который хочет откусить каждый, – она рассмеялась над собственной шуткой и театрально смахнула слезу.

– Ну что Вы, – отмахнулась Аделаида. – Я весь вечер за Вами наблюдаю, вот у кого от поклонников нет отбоя, – она заговорщически наклонилась и подмигнула собеседнице, от чего та опять залилась смехом.

Надо признать смеялась она очень наигранно и неестественно. Когда ей то было нужно, она могла развеселиться, а когда нужно – посерьезнеть. Увлеченная Аделаидой, Виктория напрочь забыла о своем спутнике и вспомнила лишь тогда, когда тот кашлянув привлек к себе внимание.

– Аделаида, я ведь не просто так к Вам подошла, – сказала та и взглянула на мужчину, стоявшего рядом. – Это мой добрый друг Михаил Арконский, – тот поклонился, приложив руку к груди – жест, демонстрирующий особую признательность. – Он недавно присоединился к нам. Едва переступил порог, как начал спрашивать о Вас, – она понизила голос и почти перешла на заговорщический шепот. – Но я сказала, что Вы женщина высокого статуса и ему ничего не светит, но он настоял на знакомстве, – с широченной улыбкой произнесла женщина и вновь залилась своим фирменным смехом.

– Бесконечно рад знакомству, – Михаил еще раз поклонился. – Не желаете ли потанцевать? – Он протянул руку, спрятанную в белоснежную перчатку.

– Что ж, как я могу отказать друзьям Виктории, – она улыбнулась, глядя на хозяйку приема. – С большим удовольствием, – сказала она, взглянув на Михаила и медленно кивнула головой.

Пара удалилась в центр зала, в самое сердце веселья. Мужчина казался вдвое больше тонкой и изящной Аделаиды, их дуэт смотрелся очень солидно. Он не был большим красавцем, но военное сложение делало его очень статным.

Вернувшаяся в залу Анастасия первым делом отправилась к напиткам, ей хотелось чего-то горячего, а заодно и взять что-нибудь для своей замерзшей подруги. Она подошла к самовару и налила две чашки чаю. Он был с ароматом бергамота, но его запах терялся в парящей смеси парфюмов, кремов и пота.

Попутно она переводила взгляд с одной головы на другую, стараясь отыскать ежик светлых волос или лицо испещренное шрамами, но увы, не удалось. Возможно девушка удалилась в дамскую комнату, а возможно и вовсе покинула прием. Так или иначе, эти двое иноземцев внесли много суматохи в их скучные дни. И хоть нельзя сказать, что это была приятная суета, в душе Анастасия радовалась хоть каким-то переменам.

Поднося чашку к губам, она краем глаза заметила блеск белесых волос в самой гуще толпы. Девушка повернулась, чтобы подтвердить свою догадку и та оказалась верна. Анастасии стало чуть легче, что хоть кто-то в этот вечер еще способен развлекаться, в то время как внутренний мерзкий голосок твердил «только этого нам не хватало, мы не хотим потерять еще и маму».

В одночасье ей сделалось не по себе. Она часто видела как Аделаида танцует со множеством мужчин, но была уверена, что та дала обет безбрачия. Но сейчас ей даже не удалось вспомнить от чего она так решила. Девушка тряхнула головой и решила упорно игнорировать потуги сидящего внутри нее проказника. Подхватив вторую кружку, отправилась в оранжерею.

Тем временем танец уносил Аделаиду и ее партнера в крутые виражи. Они двигались в унисон, словно чувствовали друг друга на клеточном уровне. Шаг вперед, шаг вправо, шаг назад. Все движения были изящные и, что немало важно, Михаил умел вести. К сожалению, в нынешнее время, не каждый мужчина мог похвастаться таким навыком.

– Вы волшебно танцуете, – прервал молчание Михаил.

– С таким партнером было бы кощунством сплоховать, – отозвалась она, заливаясь румянцем.

Его взгляд пронизывал до самой глубины души, от чего сердце Аделаиды невольно забилось быстрее. Казалось он совершенно очарован своей спутницей.

– Приятный вечер, не находите? – Михаил предпринял попытку завести светскую беседу.

– Более чем, – улыбнулась Аделаида.

– Я думаю, ты лжешь, – голос Михаила прозвучал иначе. Он стал ниже и более хриплым.

– Что? Я не понимаю о чем Вы, – она попыталась увернуться от этого неудобного разговора.

– Брось, Ада, – беспечно отозвался мужчина. – Со мной ты можешь быть откровенной, – он смотрел ей в глаза без тени улыбки.

Взгляд женщины в ответ стал суровее, в голове крутились сотни предположений и миллионы идей. Все они были лишь иным объяснением того очевидного факта, которого она не хотела признавать.

Она моргнула.

Перед ней предстал мужчина с бледно рыжими, почти русыми волосами и теми же темными миндалевидными глазами. Лицо сузилось, щеки впали. Гусарские усы исчезли, вместо них появилась короткая аккуратно постриженная борода. Его волосы, откинутые назад вились в легкие кудри.

Аделаида беспомощно огляделось одними зрачками, в поисках того, кто тоже увидел перемену в ее партнере. Но никто ничего не заметил.

– Что ты здесь делаешь? – Спросила она ледяным голосом.

– Как это что? – Отозвался тот и ехидно улыбнулся. – Светлость – мой любимый праздник, – в ответ Аделаида молчала. –  Кстати, ты знала, что это наш праздник? – Он сделал акцент на слове «наш». – А вы идиоты празднуете, напиваетесь и каждый год какой-то кретин забредает в лес нам на растерзание. Конечно, я не жалуюсь, но меня впечатляет ваша всеобъемлющая тупость.

– Тебя это все не касается, – огрызнулась Аделаида. –  Тебя вообще здесь быть не должно, – она попыталась отстраниться, но он усилил хватку, притянув еще ближе к себе, от чего ей стало трудно дышать.

– О, не переживай. Я знаю, что ты не в восторге от этого парада человеческого скудоумия, – он посерьезнел, улыбка сошла с лица. –  Знаешь, я сегодня добрый, готов провести краткий экскурс в историю, – он огляделся, чтобы убедиться, что их никто не слышит и наклонился поближе к ее уху, обжигая его своим дыханием. – В тот день, что вы глубоко чтите, я хотел поглумиться над людьми. Я лишил их зрения, а эти придурки решили, что пропало солнце, – он тихо засмеялся, смакуя свои воспоминания.

Ноги Аделаиды начали подкашиваться и путаться, но партнер не позволил ей упасть. Он подхватил ее и продолжил кружить самостоятельно. Выглядело это не так изящно как до этого, но ей было плевать. Как, впрочем, и гостям. Возможно их умы уже были одурманены напитками, а возможно здесь не обошлось без чар ее партнера.

– Но тут неожиданно пришел какой-то монах, –  продолжил он свой рассказ. –  Он неделю до этого сидел в лесу, пил чай из шишек и медленно сходил с ума, называя это прозрением, – мужчина вновь тихо засмеялся. – В общем, когда мне надоело, я снял чары и по глупейшей случайности ваш Блаженный Николай наступил на змею, – он состроил гримасу отвращения. – А поскольку это стало первым, что люди увидели, они провозгласили его святым, – он снова засмеялся, но уже громче. – Я сотворил вам святого и повод каждый год напиваться вусмерть.