— Ты все-таки боишься, — протянул Хальд с сожалением, и шагнул ко мне.

Я осталась на месте, убеждая себя, что он не посмеет меня коснуться, ведь здесь везде камеры… должны быть.

Он коснулся моего плеча — легко и бережно, словно я могу рассыпаться от неосторожного прикосновения. Я вздрогнула и попятилась к двери, пока не уперлась спиной в ее равнодушно-холодную поверхность.

— Разве я страшный? — расстроился Хальд и, сделав еще шаг ко мне, уперся руками в дверь по обе стороны от меня. — Разве я тебе неприятен? Разве тебе не нужна моя помощь?

— Отойдите, — выговорила я напряженно, глядя на нашивку-логотип колонии на его форме, находящуюся как раз на уровне моих глаз.

— У тебя вообще был когда-нибудь мужчина, Кайетана? — вкрадчиво спросил он.

От стресса сердце мое уже в горле колотилось, но я старалась как-то держать ситуацию. В Школе полиции нас учили: «Если вы потеряете самоконтроль, то потеряете и контроль за ситуацией». Мне срочно надо выйти из этой экстремальной ситуации — а эта ситуация очень, очень экстремальная! — с минимальными потерями.

— Товарищ Хальд…

— Просто — Хальд, — в который уже раз поправил он меня.

— Хальд… Я ничего от вас не жду и вам тоже лучше ничего от меня не ждать.

Он снова меня коснулся, и на это раз это было не бережно и не осторожно: он нагло потянул молнию на моем костюме вниз. Вот и начал раскрывать «подарок»! На секунду я опешила, а потом ударила его в живот. Когда мужчина согнулся, я машинально, следуя выработанной на тренировках привычке доводить серию ударов до конца, зарядила ему еще и коленом в подбородок.

Хальд почему-то потерял сознание и свалился передо мной, так и не успев вытащить из чехла КИУ — контролирующее импланты арестантов устройство.

— Ой, — выдохнула я, увидев, как по полу разливается струйка крови.

Кто бы мог подумать, что этот рослый мужичище упадет от парочки моих ударов?! Я же всего лишь хотела, чтобы он отошел… чтобы руки убрал… Посмотрев еще немного на упавшего надзирателя, я склонилась перед ним, пощупала его пульс и, убедившись, что он жив, встала и попыталась открыть дверь.

Вредная дверь не открылась. Я подошла к столу Хальда, нашла на нем панель управления системой комфорта и, ткнув на нужную кнопку, разблокировала дверь. И, еще раз взглянув на поверженного неудавшегося насильника, вышла из его кабинета.

Как назло, столкнулась с другим надзирателем.

— Старший на месте? — спросил он.

— Да, он на месте, он… отдыхает.

Мужчина посмотрел на мой расстегнутый костюм и далее, на грудь, «защищенную» телесного цвета бюстгальтером и, ухмыльнувшись, протянул:

— Вижу, он уже отдохнул.

Я резко застегнула молнию и прошмыгнула мимо надзирателя.

Явно не о таком завершении вечера мечтал Хальд… и мне после этого останется только мечтать о переводе в Арету.

Расплата за совершенное преступление (ах, как часто самозащиту трактуют как преступление!) настигла меня уже на следующий день. После замера эо меня распределили на мусорку.

Птичка Токи, услышав «приговор», тут же возмутилась:

— На мусорку? Нашего Зайчика? За что?

— Молчать! — рявкнул Глазастик, и никто больше не стал выпытывать, за что меня постигла такая вонючая и неприятная кара, как мусорка. Только Марла, стоящая неподалеку, холодно на меня посмотрела, словно это ее я вчера отправила в забытье. Улыбнувшись ей, я сложила руки на груди и сделала вид, что ничего меня не трогает.

На самом же деле я даже радовалась тому, что меня так быстро и так понятно наказали. Я опасалась, Хальд вызовет меня снова и придумает что-то на самом деле неприятное, чтобы отыграться за вчерашнее. Хотя, скорее всего, он так и сделает, позже…

Ничего, я как-нибудь достучусь до Дадено, и, может быть, замначальника тюрьмы мне поможет: лицо его показалось мне добрым. Надеюсь, душа тоже добрая.

Тана

Наверное, я была единственным арестантом, который радовался работе на мусорке. Подумаешь, вонь, неудобные перчатки, кучи мусора, которые нужно вручную рассортировать: это все чепуха. Главное, что копошащаяся в отходах, одетая в безразмерный заляпанный костюм, дополненный таким стильным аксессуаром, как уродливая маска на лице, я не могу быть предметом чьих-то мечтаний и желаний. Так ведь? Пожалуйста, пусть будет так, пусть, загнав меня на «пахучие работы», Хальд угомонится!

Витая в мыслях о том, каков предел власти старшего надзирателя, я не заметила, как настало время обеда. Следуя примеру остальных, я сняла с себя защитный костюм, перчатки и маску, и, оставив все это у своего рабочего места — у кучи мусора — пошла к навесу, где можно было взять бутылку воды и тюбик пищевого концентрата.

Как ни странно, никто на меня внимания не обращал, и никто не спрашивал, почему я сюда попала. Проштрафившиеся арестанты, в основном мужчины, упрямо меня игнорировали, и каждый, с кем я случайно встречалась взглядом, спешно отворачивался.

Торопливо выдавив содержимое тюбика в рот, я выпила немного воды и решила пройтись до компостеров; там начинались кусты, переходящие в лес. Разминая руки, я дошла до компостеров и, сморщив нос, решила скорее вернуться: здесь воняет еще сильнее, компостом. Из кустов раздались звуки возни, и я услышала женский голос:

— …Пусти!

— Не верещи, дура, времени мало.

— Охрана! Ох…

Крик девушки был прерван. Кто-то прошипел с угрозой:

— Заткнись, говорю!

Этого было достаточно, чтобы вмешаться. Я влезла в кусты и увидела, как тощий мужик гнет хрупкую, точно молодое деревце, девушку, чтобы повалить на землю.

Сначала я вздрогнула от омерзения.

Потом сердито сдвинула брови.

Затем прицельно, без предупреждения, пнула мужика в зад. Издав удивленное и поэтическое «Какого цвина»? он потерял равновесие и упал вперед, подминая под собой девушку.

Завалил ее-таки! Я схватила его за костюм и рванула вверх, стаскивая с бедняжки; гнев придал мне силы, так что мерзкий сластолюбец издал еще один удивленный возглас и оказался в сторонке, на спине.

— Ты че, оборзела? — неловко пытаясь подняться, прорычал сексуально агрессивный субъект.

— Да, — отчеканила я, и подала руку девушке. Та приняла мою руку, поднялась и поспешила уйти, на ходу собирая распущенные волосы; резинка, наверное, лопнула, или была сорвана в пылу борьбы.

Мужик, получивший под зад, поднялся и вышел за нами, но я даже не прислушивалась к его обвинительному бубнежу; меня интересовала девушка, которая то ли всхлипывала, то ли хихикала. Догнав ее и остановив, я спросила:

— Ты в порядке?